На пороге - [69]
Между тем Степан поднял глаза на своего палача.
— От Васнецова, значит.
— Значит, да.
— И что? — теряя голос, но не присутствие духа, спросил старик.
— И всё, — меланхолично вздохнув, ответил Ник и направил оружие на Степана.
Но вместо выстрела послышался глухой звук удара, и убийца, резко присев на корточки, вскинул руки к голове.
Перед глазами вспыхнули огни. Пальцы разжались сами, выпуская оружие. А комната стремительно темнела, хоть окна в ней и были свободны от занавесей. Над убийцей стоял человеческий силуэт, поднявший руки в разящем жесте. Он словно выкачивал силы и одновременно звал к себе.
!гелО
Олег…
Брат! Не убивай…
«Не убивай!..»
Саша нанёс второй удар молотком, и преступник мертвецки завалился на пол, широко раскрыв полные неземного ужаса глаза. Юноша выпустил молоток, и тот громко ударился в пол. И этот грохот, отразившись эхом от стен, постепенно растаял, освобождая волну тишины, шокирующей и странной.
Он пришёл! Пришёл. Спас меня…
Отец смотрел на сына. Сын смотрел на отца.
Судорога прошла по телу Сашки, и он не смог сдержать слёз. Нет! Никто не заберёт папину жизнь. Нет более близкого на свете человека! Пусть ругает, пусть даже бьёт, лишь бы не умирал. Лишь бы жил!
Только бы жил.
И, как когда-то в детстве, Саша протянул ему холодную ладонь и уверенно сказал:
— Давай руку, пап.
И мост соединил берега.
3 февраля 2011 года, 23—25 сентября 2012 года
Как котят
Шипит, дымится, поскрипывает махорочка. Холодный ветер кусает грубые пальцы с грязными широкими ногтями. Усы щекочут губу.
Вечерело. Залаяли на окраине села собаки. По грязной улочке, кое-где накрытой гнилыми прогнувшимися досками, прогремел вельможеский экипаж.
— Разъездились бары, — неодобрительно кудахчет старуха, шедшая по ту сторону улицы и схватившаяся за серый зубчатый забор. Сердито погрозила кулачком экипажу.
Николай затянулся в последний раз и бросил самокрутку в грязь. Сплюнул, но не попал в едва живой уголёк. Нахмурился.
За его спиной в тёплой уютной избе творилось действо. Хата ломилась от чужого люда, пришедшего кто поучаствовать, а кто и просто поглазеть. Марфуша — его Марфуша — рожала.
Дверь приоткрылась, и в вечерний сумрак высунулась сморщенная рожица.
— Колька, чего расселся, окаянный! А ну, водичку с колодцу натаскай-ка! Да шевелись, увалень, а не то я тебя веничком-то, ну! Пошёл, кому говорю.
Николай подчинился. Воды принести — это плёвое дело. Ему бы сейчас туда, внутрь, к Марфе. Да не пускают старухи, тудыть их растуды!
Загремело колодезное колесо. Ведро лязгнуло, упав в воду, быстро зачерпнулось холодной чернотой и медленно, со скрипом поползло к небу. Раз ведёрко, два ведёрко, три…
И хватит пока. Постучал им туда в дверь, забирайте, мол. И безмолвно уселся обратно на крылечко. Курить больше не хотелось. На небе повисли серые комья небольших туч. Приглядишься — вроде недвижно висят. А отвлечёшься, так уже сместились, и когда успели только…
— Колян! — громкий шёпот отвлёк от дум. Николай скосил взгляд. За крыльцом прятался Васька, собутыльник давний. — Ну чаво там?
Николай посмотрел на дверь, скривился и только со вздохом махнул рукой.
— Ай!..
— Ну тык давай со мной! Горло промочим. Вернёшься, а там, глядишь, отмучались. А?
Делать это было строжайше запрещено. Не старухами — Марфой. Не нравилось ей это мужнино пристрастие к крепенькому. Боялась она его. Но сегодня, наверное, можно…
Посомневавшись для виду, Николай согласно крякнул, медленно поднялся, оттряхивая зад, и, соскочив со ступенек, негромко сказал:
— А, давай.
Поздней ночью грохнула дверь, и на пороге возник Николай. Пьяный, почерневший, с каменным лицом. Стоял, покачивался, смотрел. Повитуха, увидав его, испытала желание поскорее исчезнуть. Но седины придали бесстрашия, и она подступила к мужику.
— Ну что шумишь, медведь, детишек разбудишь! — негромко, но решительно шикнула она.
— Уйди, — пьяным голосом сказал Николай и рукой попытался убрать старуху в сторону. Та не поддалась и загородила проход.
— Не спросил даже, как там Марфуша твоя! Тяжело ль ей было! Чучело ты огородное! Не зря говорят, не пара ты ей. Такая справная баба, ты с неё пылинки сдувать должён, а ты!
— Уйди, говорю! — еле ворочая языком, уже громче потребовал Николай.
— Да не шуми ты! Спит Марфа. И детишки спят. Трое их народилось, трудно Марфуше пришлось.
При упоминании о тройне во взгляде мужика возник огонёк разума. Подумав с видимым усилием, он всё же спросил:
— Пацаны есть?
— Девки!
Николай недовольно хмыкнул, но развернулся и вышел обратно в ночь.
Навсегда осталось в памяти воспоминание, как отец шёл топить котят. Кольке тогда едва восемь исполнилось. Всё увивался следом, рыдал, размазывая сопли, и просил, кричал, умолял пощадить.
— Пшёл, щенок! — огрызался отец. — К матери ступай! Нех тебе тут делать.
— Папка! Ну папка! Ну стой! Ну не надо! Пожалуйста, папка!
— Да отцепись ты, сопляк!
Батя отмахнулся, зацепив пацана, и Колька упал в грязь с разбитым носом. Вспомнилось, как Ряшка, кошка домашняя, долго ходила с большим животом. Как надрывно мяукала, начав рожать. Как заботилась о крохотных, слепых и голосящих отпрысках. И всё это было зря.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Есть много в России тайных мест, наполненных чудодейственными свойствами. Но что случится, если одно из таких мест исчезнет навсегда? История о падении метеорита, тайных озерах и жизни в деревне двух друзей — Сашки и Ильи. О первом подростковом опыте переживания смерти близкого человека.
История о том, как медиа-истерия дозволяет бытовую войну, в которой каждый может лишиться и головы, и прочих ценных органов.
Елена Касаткина — современный российский писатель. Сюжеты её историй изложены лёгким и доступным для читателя языком. Именно эта особенность делает книги столь популярными среди людей всех возрастов, независимо от их мировоззрения. Книги полны иронии и оптимизма. Оставляют после прочтения приятное послевкусие. В данной книге собраны рассказы, повествующие о жизни автора. Грустное и смешное, обычное и фантастическое — всё то, что случается с нами каждый день.
Кира ворует деньги из кассы банка на покупку живого верблюда. Во время нервного срыва, дома раздевается и выходит на лестничную площадку. За ней подглядывает в глазок соседка по кличке Бабка Танцующая Чума. Они знакомятся. Кира принимает решение о побеге, Чума бежит за ней. На каждом этаже им приходится вместе преодолевать препятствия. И как награда, большая любовь и личное счастье. Эта история о том, что в мире много удивительного, а все светлые мечты сбываются. Все герои из реальной жизни.
Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.