На пороге ночи - [43]

Джедеди немного помолчал, а затем, сглотнув слюну, продолжил, ничуть не смущаясь тем, что повторяется. Робин давно управился с завтраком, а он все продолжал разглагольствовать.

– Нынешние дети, – старик ухмыльнулся, – настоящие диктаторы, что-то вроде теневого кабинета. В их руках все нити. Для кого работает промышленность, производятся новые товары? Кого хотят привлечь рекламой? Скоро мир превратится в ясли! К тому же эти лоботрясы не желают взрослеть – в двадцать пять лет они ведут себя как двенадцатилетние! Тошно смотреть, когда они, развалясь в своих машинах, в Пука-Лузе в кинотеатрах под открытым небом, упиваются фильмами про марсиан и роботов! В их возрасте я был уже отцом семейства и вкалывал, здоровый ли, больной – не важно. Эти же не узнали ничего, что могло бы сделать из них мужчин: ни войны, ни тяжелой работы. А ведь скоро они будут нами управлять! У меня просто кровь стынет в жилах. Не дай мне Бог до этого дожить.

Джед замолчал. Деревянный брусок постепенно приобретал форму распятия. Руки старика замерли, подбородок упал на грудь. Робин догадался, что он спит. Шевельнулась мысль, что неплохо было бы воспользоваться неожиданной слабостью тюремщика, однако что-то упорно побуждало его возобновить прерванное занятие. Возможно, тщеславное желание одержать верх над тираном с закосневшими мозгами. Робин тихонько спустился на железнодорожное полотно, стараясь ступать на шпалы, чтобы не пораниться о щебенку. Интуиция подсказывала, что если он победит, то суровое испытание принесет ему огромную пользу. Робин снова окинул взглядом ржавые пути, бегущие по траншее каньона. Вот бы отчистить их до конца, тогда его уже ничто и никогда больше не испугает. Тогда он будет способен совершить невозможное, выполнить любое задание. Как знать, не этого ли добивались Антония и Андрейс?

И Робин опять сел на рельсы, точно оседлал непокорную лошадь, и принялся тереть их изо всех сил. Когда солнце уж слишком припекало, он брал тряпку, мочил под краном и повязывал голову на манер бедуина. Джедеди давно вышел из оцепенения и теперь не спускал с мальчика глаз, в мрачной глубине которых загорались искорки зависти.

Вечером Джедеди аккуратно сложил незавершенную «скульптуру» и перочинный нож в ящик шкафа. Сам старик носил на шее кожаный шнурок с деревянным крестиком, что сразу заставило мальчика вспомнить о предостережении Бонни: «Нельзя надевать на себя ничего металлического, если не хочешь изжариться заживо».

По пути на ферму Робин повнимательнее присмотрелся к одежде Джеда. Действительно, никакого металла: ни железной пряжки на ремне, ни часов. Костяные пуговицы, фиксаторы подтяжек – все из пластмассы. А босиком он ходит, вероятно, потому, что боится носить подбитые гвоздями башмаки.

13

Джудит не могла найти себе места от беспокойства. Днем она оторвалась-таки от варенья и отправилась в лес. Притаившись за деревьями у края оврага, Джудит наблюдала за действиями отца. У нее сердце сжалось, когда на путях она увидела Робина. Стоя на коленях, мальчик драил ржавые рельсы, точно прилежная хозяйка, натирающая паркет. Джудит прекрасно понимала: ребенку нужна узда и только трудовое воспитание вышибет дурь у него из головы, но ей совсем не нравилось, что работать ему пришлось на заброшенной станции. Кто из местных не знал, что частые в их краях сухие грозы представляли реальную опасность? И если за землю, принадлежавшую семейству Пакхей, никто не дал бы и ломаного гроша, то отчасти и из-за этой периодически повторяющейся напасти. Нигде в другом месте не сверкало летом столько молний, раскалывающих надвое стволы деревьев ударом электрического тока и поджигающих кроны, как обычные пучки пакли… По той же причине компанией железных дорог был закрыт перегон, проходящий по каньону, и построен обходной путь, в существование которого Джедеди наотрез отказывался верить. Было очевидно, что здесь больше не пройдет ни один состав. Уж слишком много аварий произошло из-за гроз, слишком много было случаев попадания молнии в поезда и слишком много заживо сгоревших машинистов. Именно поэтому в свое время индейцы отчаянно сражались за каньон с бледнолицыми. Они считали его обителью Великого Духа, раной земли, куда устремляется небесный огонь. Компания направила в каньон геологов для изучения подпочвенного слоя. Вывод специалистов был краток: «Избыток железной руды».

Вернувшись на ферму, Джудит посмотрела на календарь. Сухие грозы всегда приходили после сильной жары, а значит, первый раскат грома должен прогреметь через одну-две недели. Если Робин не перестанет работать на путях, он рискует жизнью. Джудит дала себе слово, что обязательно поговорит с отцом. Куда больше пользы от мальчишки на ферме – пусть собирает ягоды вместе с другими детьми, от этого занятия есть хоть какой-то толк. Чистить рельсы! Боже праведный! Как старику такое могло прийти в голову? Неужели он и правда тронулся умом?

Джудит никак не могла сосредоточить внимание на варенье. Несмотря на распахнутое окно, огромная газовая плита полностью сжирала кислород, на кухне всегда стоял тяжелый воздух, и Джудит быстро уставала. Она села, уставившись на голубоватое пламя горелок и вслушиваясь в их тоненькое шипение, словно состоящее из тысячи различных шепотков. Когда одолевала усталость, Джудит казалось, что из огня доносятся еле различимые вкрадчивые голоса, порой высказывающие столь дерзкие суждения, что их следовало бы оставлять без внимания. Сейчас она как никогда ясно слышала бормотание: «Устрой Робину побег… Ведь знаешь, что ему грозит. Джедеди заставит ребенка скоблить рельсы до тех пор, пока молния не превратит его в кучку пепла. А потом он будет утверждать, что произошел несчастный случай, обыкновенный несчастный случай.