На пороге чудес - [65]

У Марины закружилась голова.

Ей хотелось разбудить мальчишку, написать слово «Андерс», одно из трех, которые он знал. Она ткнет в это слово и покажет на свою кровать — «Андерс спал здесь?»

Впрочем, это было ясно и так.

Она сложила все вещи в прежнем порядке, закрыла крышку и подвинула ящик к стене. Погасила фонарик, вернулась при лунном свете на кровать Андерса, залезла под москитную сетку.

Он показывал ей паспорт в тот день, когда получил его по почте. Картонная обложка, ни малейшего сходства на фото, даже цвет какой-то странный. Снимок на водительском удостоверении был гораздо лучше.

— У тебя никогда не было паспорта? — удивилась она.

— Был, — ответил он и сел на крышку ее стола. — В колледже.

Марина подняла на него глаза.

— Куда же ты ездил? — Марина в то время жалела, что никогда не жила подолгу за границей.

— В Барселону, — шепеляво ответил он, передразнивая испанское произношение. — Родители тогда хотели, чтобы я поехал в Норвегию. Но кто поедет из Миннесоты в Норвегию на целый семестр? Когда я жил в Барселоне, мне не хотелось возвращаться домой. Я был самым счастливым американцем в Испании и мысленно сочинял письмо родителям, где объяснял, что я создан для солнца, сиесты и сангрии.

— Что же ты там делал?

Андерс неопределенно пожал плечами:

— Я перепробовал много чего. В конце концов вернулся домой. Поступил в Школу медицины. Больше я нигде не был, — он забрал у Марины паспорт. — Хорошая фотка, правда? Я тут очень серьезный. Мог бы стать шпионом.

В ту ночь Марина спала без снов.

Действие лариама на ее подсознание исчерпалось днем, на лодке.

Разбудил ее пронзительный крик зверя, попавшего в ловушку.

Она села на постели.

— Истер? — позвала она.

Включила фонарик и увидела такую борьбу в гамаке, что сразу подумала про змею. Вскочила на ноги и хотела вытряхнуть мальчика из гамака, чтобы спасти его от опасной гостьи. Но, выбравшись из-под сетки, поняла, что происходит, прислушалась к его дыханию и взяла Истера за плечи. Она знала, как нужно будить человека, если ему снится плохой сон, и знала, что Истера так не будил никто.

Она легонько встряхнула его.

Он весь трясся, закатив глаза, и был мокрый от пота.

Она говорила все полагающиеся слова, которые он не мог слышать. Шептала: «Все хорошо, все будет хорошо», — и не могла остановиться. Она обняла его, он плакал, уткнувшись в ее шею. Она что-то обещала ему, массировала по кругу узкое пространство между его лопатками, а когда он снова задышал легко и спокойно и стал засыпать, пригладила ему волосы и пошла к своей койке.

Он поплелся за ней и залез под сетку.

Прежде Марина никогда не спала с ребенком, не спала с самого детства, когда у нее иногда ночевали подружки, но то было не в счет.

Она подвинулась, повернула его спиной к себе, и они оба моментально заснули под защитой белой сетки.

В какой-то момент орущие и размахивающие горящими палками лакаши преобразились в трудолюбивое племя, в трезвую группу людей, тихо и размеренно делавших свои дела.

Марина встретила их, когда шла по тропе к пристани. На берегу она увидела поляну, хотя ночью готова была поклясться, что шла через густые джунгли. Женщины стирали в реке одежду и мыли ребятишек, собирали хворост в корзины, заплетали девочкам косы, и все это под безжалостным солнцем. Голые карапузы шлепали по воде ладошками, бродили по лужам. Их было так много, ползунков и двухлеток, что Марина подумала, не забрела ли она в местные детские ясли.

Мужчин на берегу было меньше, они выдалбливали очень толстое бревно. Конечно, без лодки на реке не прожить. На Марину они поглядели мельком, равнодушно, как на знакомую туристку. На берегу валялись другие бревна, превратившиеся в лодки. В одной долбленке плыл куда-то туземец.

Мимо Марины прошли две маленьких девочки в шортах и без маек; у каждой сидела на плече миниатюрная обезьянка и держалась за свой цепкий хвост, обвившийся вокруг шеи хозяйки. Обе обезьянки повернулись к Марине и обнажили острые желтые зубки в экстравагантной улыбке.

Одни лишь обезьянки смотрели ей в глаза.

Вдруг одна из них заметила в волосах девочки мелкую живность и тут же ее съела.

Пока еще Марина не нашла тех двух человек, которых знала на этой реке.

Когда она проснулась, Истера уже не было ни возле нее, ни в гамаке.

Она восхитилась таким умением не будить ее. Для ребенка, который не слышит звуков и не знает, что это такое, это было тем более необычно.

Доктора Свенсон она тоже не нашла, но ожидала, что это будет непросто. Она либо стоит прямо перед вами, либо вообще неуловима, и тогда ее бесполезно ждать возле двери кабинета, в надежде, что она все-таки появится.

Понтонная лодка слегка покачивалась на веревке возле пристани. Марина увидела в этом добрый знак. Когда она шагнула на борт, туземцы, долбившие бревно, выпрямились и воззрились на нее, постукивая по бедрам кривыми ножами. Через пару секунд она увидела, что ее сумки нет. Палуба была пустая, и там не было места, где можно было спрятать багаж. Марина провела языком по зубам и снова подумала о зубной щетке.

Горячий воздух был насыщен запахом молодой травы и гниющих листьев. Москиты уже лакомились ее лодыжками и кусали шею. Один забрался под рубашку и укусил Марину где-то под лопаткой, там, где очень трудно почесать. Ей ужасно хотелось найти свою сумку, гораздо больше, чем чемодан, который так и не прибыл в Манаус. Еще она гадала: не найдется ли в кладовой средство от насекомых…