На пороге чудес - [46]

Дойдя до угла, Истер повернул направо.

Без сомнений и вопросов она ковыляла за ним.

Через два квартала, на неизвестной Марине улице, в тот момент, когда она поняла, что не в силах сделать больше ни шага, Истер нырнул в небольшой ресторан. Он не мог видеть, как туда зашла доктор Свенсон, но она оказалась там. Она сидела за угловым столиком, а перед ней стояла бутылка содовой, уже наполовину пустая. В зале было еще темнее, чем в ночи, из которой они пришли. Вместо звезд на каждом столике горела маленькая свеча.

Мальчишка прошел кратким путем между столиков, занятых другими посетителями, и с сознанием выполненного долга сел на деревянный стул рядом с доктором Свенсон.

Привезла она его из джунглей или он жил здесь, в городе, за счет компании «Фогель», как Бовендеры?

Доктор Свенсон наклонила корзинку с хлебом; Истер взял ломтик и благовоспитанно положил на тарелку. Марина кое-как дошла до них, стараясь не упасть. У столика она молча остановилась и подождала, когда доктор Свенсон отзовется на ее появление.

Так она могла бы ждать до конца жизни.

— Я потеряла вас, — сказала она наконец.

— Это было исключено, — парировала доктор Свенсон. — Истер знал, куда мы идем.

— Но я-то не подозревала об этом.

— Не сомневаюсь, что вы быстро это поняли. Этот ресторан расположен дальше других от оперы, и театральная публика сюда не добирается. Здесь я всегда могу рассчитывать на свободный столик.

Доктор Свенсон нацепила на нос очки-половинки и погрузилась в изучение меню. Марина подвинула стул и села рядом с Истером, наискосок от старшей коллеги. В ее ногах остро пульсировала боль, но она решила радоваться и тому, что сидит на стуле, а не бредет одна по улице.

Получив всю информацию, какую могло ей предложить меню, доктор Свенсон отложила его в сторону. Теперь она точно знала, что закажет себе на ужин, и была готова начать разговор.

— Позвольте мне быть с вами откровенной, доктор Сингх, — заявила она, убирая очки в подбитый шелком очечник. — Это сэкономит нам обеим время. Вам не следовало приезжать сюда. Надо как-то убедить мистера Фокса, что непрерывный надзор не приближает нас к цели. Займитесь этим, когда прилетите домой. Передайте ему, что у меня все хорошо. Пусть он делает свои дела и оставит меня в покое.

К столику подошел официант, и доктор Свенсон стала на ломаном португальском заказывать блюда для себя и ребенка. Когда официант повернулся к Марине, она заказала бокал вина. Доктор добавила вино к своему заказу.

— Я рада, что у вас все хорошо, — начала Марина. — И — вы правы, мне поручено выяснить, как движется проект. Но это лишь одна из причин, почему я здесь. Я была близко знакома с доктором Экманом, дружу с его женой. Ей важно знать обстоятельства его смерти.

— Он умер от лихорадки.

Марина кивнула:

— Вы написали об этом, но мне нужно знать больше подробностей, чтобы объяснить детям Андерса, что случилось с их отцом.

Истер смирно сидел за столом, не ерзал и не вертелся. Его ноги немного не доставали до пола. Он отщипывал от хлеба аккуратные кусочки и медленно пережевывал. Казалось, ожидание его совсем не тяготит, и Марина заподозрила, что у него большая практика.

— Вы спрашиваете меня, знаю ли я причину его болезни и ее название? Нет, не знаю. Перечень возможных ответов слишком велик. Для начала надо посмотреть на список его вакцинаций. Я могу также дать вам список антибиотиков, которые не помогли.

— Я спрашиваю у вас не про болезнь, — возразила Марина. — Я спрашиваю, что случилось.

Доктор Свенсон вздохнула:

— Это что, допрос, доктор Сингх?

— Я вас не обвиняю…

Доктор Свенсон помахала рукой, словно разгоняла сигаретный дым.

— Я вот что вам скажу: мне нравился доктор Экман. Его приезд был неудобным для меня во всех отношениях, но в вашем коллеге было нечто простодушное. Я видела его искренний интерес к лакаши, к работе. Вы с ним дружили, и вы знаете, что он обладал уникальным умением показать свой интерес — к птицам или к уровню эстрогена в анализе крови; он задавал много вопросов и ловил каждое мое слово. Он всегда был вежливым и дружелюбным, даже когда я убеждала его уехать — а это я делала постоянно, так и передайте его жене.

Она замолчала и допила воду; не успел стакан коснуться стола, как услужливый официант снова его наполнил.

— Мистер Фокс идиот, раз послал его сюда. В жизни я не видела другого человека, так плохо пригодного для жизни в джунглях, и это говорит о многом. Жара, насекомые, даже деревья наводили на него ужас. И вот, когда человек приезжает туда, где ему плохо, где его не хотят видеть, он должен проявить здравый смысл и вовремя уехать. Доктору Экману не хватило здравого смысла. Он твердил мне, что компания требует, чтобы я показала мои записи, чтобы я ускорила ход моих исследований, допустила к ним других специалистов. Что компания намерена перевести в Миннесоту большую часть работ. При обоюдном согласии сторон весь наш с ним разговор мог бы уложиться в полчаса или час. Но доктор Экман не собирался верить мне на слово, а хотел все увидеть своими глазами, проследить весь ход моей работы, выявить причины плодовитости женщин лакаши. Он отказывался поддаваться болезни…