На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - [3]

Не так давно я и сам был на их месте. Но в отличие от остальных ожидающих у меня не было мобильного телефона, который помог бы мне убить время. Те несколько довольно истрепанных журналов, что лежали на столике, меня не заинтересовали, а для кубиков и книжек с картинками я был однозначно слишком стар. Поэтому я ограничился наблюдением. Время от времени подъезжала скорая, из которой санитары выносили на носилках пожилых людей, не проявляющих никакого интереса к происходящему. Неподалеку от меня сидел неряшливо одетый мужчина, которому на вид было около 45 лет. Его левая рука висела на повязке.

Время тянулось медленно. От отчаяния я в третий раз перечитывал плакат, который висел над журнальным столиком. Многочисленные пестрые графики должны были демонстрировать эффективность местной скорой помощи. «В прошлом году помощь получили 46 000 пациентов», — прочитал я.

То и дело мой взгляд падал на плоский экран, установленный на противоположной стене. На него проецировался план отделения неотложной помощи, где загорались разноцветные треугольники в клеточках, меняя свое местоположение. Какой же из них отражал состояние Джулии? Я надеялся, что не один из красных. Лучше бы зеленый или синий. Или, на худой конец, желтый. А вот красный треугольник не сулил ничего хорошего.

Тогда я и подумать не мог, что скоро сам буду сидеть по ту сторону стеклянной перегородки в медицинской форме. Еще совсем недавно, когда я стоял с Майком в гардеробе и надевал белые тканевые штаны, широкий светло-голубой халат с короткими рукавами и V-образным вырезом, я почувствовал себя так, словно участвую в маскараде. За два часа, которые прошли с тех пор, мало что изменилось.

Открывается автоматическая дверь, ведущая из приемного отделения на улицу, к подъезду для машин скорой и неотложной помощи. Два санитара вносят носилки. Пожилой мужчина, которого они переносят, сидит ровно. На лбу у него повязка, на носу и правом виске запеклась кровь.

— Доброе утро. У нас тут падение. Господин… — старший из двух санитаров, худой наполовину лысый мужчина, сморщив лоб, смотрит в страховую карточку, а после паузы выдает: — …Лауэр споткнулся о коврик в ванной, ударился головой о край ванны и получил травму.

Мартина вставляет карточку во встроенное в клавиатуру считывающее устройство, разворачивается к монитору и кликает по пунктам меню, задавая вопросы.

— Причина — только коврик? Не было никакого головокружения, ничего такого?

— Ничего.

Щелк.

— Он терял сознание?

— Нет. Его супруга сразу же пришла на шум, она говорит, что он был в нормальном состоянии.

Щелк.

Вопрос.

Щелк.

Вопрос.

Щелк.

Нужно было выяснить еще пару деталей: есть ли хронические заболевания; принимает ли он регулярно лекарства; не сменился ли его лечащий врач с тех пор, как господин Лауэр последний раз был в поликлинике; верно ли указаны его адрес и телефон в базе данных; нужна ли службе спасения квитанция на средства передвижения для оплаты в больничной кассе? Все это вместе занимает не больше минуты, а затем: «Ладно, можете перевозить его сюда».

Младший санитар нажимает на кнопку открытия дверей, и вот трио исчезает из нашего поля зрения в направлении лечебного отделения. Через плечо Мартины мне видно, как она заполняет еще несколько полей в шаблоне компьютерной программы. Наконец на экране появляется план отделения неотложной помощи. Та же схема, что и в приемной. Только здесь клеточки с цветными треугольниками не безлики: в них светятся сокращенные имена. Господин Эберхард Лауэр 82 лет становится «Лау, Эб». Его треугольник желтого цвета.

Утром Мартина первым делом объяснила мне, что означает цвет треугольника. Он показывает, какая категория присвоена пациенту в рамках медицинской сортировки (триажа), а значит, сколько времени должно пройти до первого осмотра врача.

Распределение поступивших — главная задача Мартины. Она говорит, что работает здесь одновременно проводником, привратником и священником.

«Необходима способность понимать с полуслова, часто даже интуитивно, а также быстрый ум. Время от времени требуется делать объявления, давать четкие указания, поэтому нельзя быть слишком робким».

Дискуссии и конфликты могут возникнуть не только с пациентами, но и с их родственниками.

— Мы, как правило, не допускаем посторонних в лечебное отделение, и этим не все довольны. Но иначе оно было бы переполнено. Поэтому в отделении могут лежать только родители с детьми. Или родственники с пациентами, страдающими деменцией. В этом случае опекун может даже облегчить нагрузку на медицинский персонал.

С тех пор как чуть более десяти лет назад разрозненные отделения были объединены в общее отделение центральной неотложной помощи, значительно возросла доля мелких судебных исков.

— Некоторые сознательно пользуются тем, что мы обязаны принимать всех. Они думают, что в больнице все будет под рукой. И если им удастся туда попасть, больше не придется долго ждать следующей записи к врачу или результатов анализов. Похоже, им безразлично то, что они тем самым лишают возможности получить экстренную помощь людей, которым она действительно необходима. Другие же просто не знают, что когда практики закрыты, можно вызвать дежурного врача из специальной экстренной службы