На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями - [12]

Конечно, здесь царит хаос, но, к счастью, ущерб не так значителен. Мониторы и компьютеры, кажется, почти нетронуты. Опрокинуто синее мусорное ведро, инфузионный штатив на полу. Кушетка, которой таранили дверь, стоит посреди кабинета. Доминик Шуберт сидит согнувшись, на лбу у него градинки пота, рука на груди. Он глубоко дышит: видно, что за последние минуты он истратил много энергии.

Мистер Хайд исчез так же внезапно, как и появился. Перед нами снова высокий, сильный молодой человек, которого друзья называют Волчком и который с опаской смотрит на офицера в темно-синей форме.

— Сердце, — говорит он. — Оно бьется так быстро… Слишком быстро.

Ночная смена «Оргазм не смертелен…»

— Ну что, готов к первой ночи в отделении? — Майк вставляет ключ в коробочку над служебным входом — открывается раздвижная дверь.

— Думаю, да, — отвечаю я.

— Ну хорошо.

Мы молча переодеваемся. Для Майка это вторая подряд ночная смена, он уже предупредил меня, что настроение у него ни к черту. Поэтому я решил по возможности его не беспокоить.

Ровно в 20:45 мы переступаем порог процедурного кабинета. Здесь царит суматоха. Жан-Пьер, 45-летний хирург-травматолог из Франции, с энтузиазмом борется с последствиями «батутовой эпидемии», давно укоренившейся в районах нашего города. На данный момент перед нами трое пострадавших: семилетний ребенок с переломом ключицы, мальчик десяти лет с вывихом запястья и 15-летний подросток, сидящий в очень неестественном положении рядом с рентгенологическим кабинетом и время от времени выпрямляющий спину, вздыхая и охая. При попытке сделать сальто, поясняет Жан-Пьер, юноша приземлился на копчик и ударился об асфальтированную дорожку, ведущую в родительский гараж.

— Нехорошо. Поделом ему.

В то время как Жан-Пьер занимается всеми юными пациентами одновременно, таким образом надеясь поскорее освободить процедурный кабинет для следующего пациента, в терапевтическом отделении ситуация только обостряется. В последние часы наблюдались какие-то перебои: приемная переполнена, а очередь внутри едва продвигается.

— Нам нужно распределить людей, — вздыхает Майк, взглянув на монитор. — В стационар, домой — куда угодно.

Пациентка из пятой палаты только что получила выписку от лечащего врача, ее отпускают домой. Облегченный взгляд.

— Пойдем со мной, — говорит мне Майк. — Поможешь освободить помещение.

Мы снимаем с кушетки зеленую простыню, протираем черный чехол дезинфицирующей салфеткой. Майк ставит новые пробирки для образцов крови на тележку.

— Если ты что-нибудь забудешь, — объясняет он, — можешь нарваться на неприятности. Следующий случай будет требовать действительно неотложной помощи, а ты потратишь время на то, чтобы вынуть катетеры и пробирки из ящика. Так не пойдет.

— Я понимаю, — говорю я, бросая салфетку в корзину, и тянусь за зеленым покрывалом, чтобы расправить его и застелить кушетку.

— Майк! — доносится крик из коридора. — Майк!

Майк бросает резиновые перчатки и вылетает. Я следую за ним. Мы видим Мартину, дежурство которой закончилось после обеда и которая должна была бы уже давно наслаждаться отдыхом в кругу семьи. Вместе с молодым человеком лет 30 она поддерживает миниатюрную блондинку с очень бледным лицом, которая, похоже, с трудом держится на ногах.

— Общее недомогание после трех осиных укусов, — быстро сообщает Мартина. — Во время осмотра ее состояние внезапно ухудшилось. Похоже на анафилактический шок.

У женщины опухшие веки, рот полуоткрыт. Сквозь свистящие вздохи прорывается тонкий дрожащий голосок: «Страшно… Мне страшно».

— Номер пять, — говорит Майк, указывая глазами на только что убранный процедурный кабинет. — Идем!

Через несколько секунд пациентка уже на кушетке. Майк подготавливает лекарства из набора экстренной помощи при аллергии, которые в неотложке всегда под рукой. Только позавчера он рассказывал мне, что в них содержится. Я могу вспомнить только две составляющих: адреналин и кортизон.

Майк спрашивает, есть ли у нее аллергия на укусы ос или на что-то еще, например непереносимость определенных продуктов. Кроме того, он хочет знать, не почувствовала ли она себя плохо еще до того, как ее ужалили. Девушка отвечает очень тихо, я не могу расслышать, что она говорит. Но все-таки как-то реагирует. Думаю, в том числе для этого Майк и продолжает разговор. Он хочет, чтобы она оставалась в сознании, отвлекает ее разговором.

В кабинет входит терапевт, задает несколько вопросов, быстро обменивается парой реплик с Майком. Тон очень серьезный, напряжение чувствуется в воздухе. На счету каждая минута. В итоге доктор назначает женщине укол в бедро.

— Адреналин, внутримышечно, — поясняет Майк, пытаясь нащупать тыльную сторону ладони пациентки. — Я поставлю ей капельницу, будем вводить растворы электролитов. Кислородная маска?

Вопрос адресован врачу, которая уже убрала набор первой помощи и собиралась покинуть кабинет.

— Да, — отвечает она. — Начнем с двух литров и при необходимости увеличим объем.

— Ясно.

Вен на руках у пациентки не видно. Моментально снизившееся давление становится дополнительным препятствием. Несмотря на это, Майку удается найти вену с первой попытки, и через несколько мгновений через капельницу начинает капать раствор электролита. Затем Майк размещает на теле женщины электроды для измерения ЭКГ и пульсоксиметр для определения уровня насыщения крови кислородом. Вскоре на экране отображаются показатели жизненно важных функций. Давление все еще остается низким, как и насыщение.