На полпути в рай - [108]

На аэродроме ханум Марьям Хераджсетан, одетая в три каракулевых сака — чёрный, серый и коричневый, — напяленных друг на друга, полчаса обливалась потом, с нетерпением ожидая свою дорогую младшую дочурку, чтобы надеть эти саки на неё, на случай если в Америке она увидит и пожелает приобрести что-нибудь интересное. Тогда можно будет реализовать эти саки.

Самой несчастной и недовольной в этой компании была Хаида Борунпарвар, так как, хотя Фарибарз Доулатдуст и был её попутчиком, эта несносная Шахин Саргардания тоже сумела всеми правдами и неправдами достать в долг денег и нахально приобрести билет на самолёт. Вида Доулатдуст и Сирус Фаразджуй летели этим же самолётом и, очень возможно, если бы они не явились, самолёт вряд ли покинул бы тегеранские землю и небо. Больше всех обращала на себя внимание в этом обществе госпожа Нахид Доулатдуст. Наконец-то ей удалось добиться того, что столько раз обещал ей муж, — покупки нового автомобиля кадиллак, манто и поездки в Америкуг Из пятисот человек, провожающих эту компанию, двести пятьдесят, безусловно, явились на аэродром для того, чтобы проститься с ней. И вот наконец-то ханум Нахид Доулатдуст везёт в Америку самые ценные товары Ирана, чтобы предложить их американцам. Конечно, она была не вполне уверена в своём дорогом Мануче и боялась, что в её отсутствие он опять начнёт ловеласничать, поэтому, чтобы не особенно печалиться во время поездки, она захватила с собой Хушанга Сарджуи-заде и дорогого Фарибарза.

А в доме господина Али Фаразджуя официанты в чёрных смокингах и белых перчатках сновали взад и вперёд, подавая уважаемым гостям блюда с пловом и разнообразнейшими вкусными приправами. Некоторые гости, как, например, министр господин Джавал Аммамеи, депутаты господин Гаем Магал и доктор Месвак-заде, бывший министр господин Сеид Ананати, придвинув свои тарелки, с жадностью набросились. на еду и настолько увлеклись ею, что совершенно не замечали колкостей господина доктора Каза-заде-е-Табага.

Господин Моалад, уважаемый представитель иранского народа от Фарса, умышленно сел между корпусным генералом Зармади и дивизионным генералом Меджази, так как у него была к их превосходительствам какая-то очень важная просьба. Но дивизионный генерал Меджази, пытаясь найти какое-нибудь средство избавиться от этого нахального политического попрошайки, поднялся и включил на полную мощность большой радиоприёмник, который стоял позади него.

Вначале послышался плачущий голос какого-то арабского певца, затем были проиграны две-три пластинки, а потом началась передача тегеранских последних известий. Сперва диктор басом сообщил иранскому народу несколько тревожных известий относительно вредителей сельского хозяйства, а затем торжественно-печальным тоном сказал: «В тот момент, когда государственное управление пропаганды шахиншахского правительства было занято составлением этих известий, европейские и американские радиостанции передали чрезвычайно печальное сообщение, которое мы в силу своих обязанностей вынуждены с великим сожалением довести до сведения наших слушателей. Это сообщение заключается в нижеследующем: четырехмоторный самолёт авиакомпании «Эр-Франс», который вчера в 6 часов 4 минуты и 7 секунд покинул тегеранский аэродром, высадив после полудня в Лондоне одну из своих пассажирок — барышню Ниру Хераджсетан с двенадцатью чемоданами и четырьмя великолепными иранскими каракулевыми саками, сегодня около девяти с половиной часов утра, в двенадцати минутах лёта до Нью-Йоркского аэродрома и статуи Свободы, в результате пробоины в бензопроводе мотора стал жертвой ужасного пожара. Все находившиеся в самолёте, включая лётчика, погибли. Управление пропаганды, к сожалению, пока не имеет сведений об именах уважаемых иранских пассажиров, но, так как все они были членами известных фамилий столицы, выражает своё глубокое соболезнование родственникам погибших по поводу этого печального события от своего имени, а также от имени правительства и народа Ирана».

Можно себе представить, какое впечатление произвело это сообщение на участников весёлого банкета. Махин Фаразджуй, сидевшая рядом с господином Мохаммедом Балароу и премьер-министром Ирана, вскрикнув, без чувств упала на пол. Да смилостивится господь над господином Манучехром Атбаром, который, моментально схватив графин с холодной водой и смочив салфетку, положил её на грудь несчастной. А муж Махин, плача, непрерывно твердил: «Господь бог ещё сильнее наказывает людей непослушных. Когда я ездил в Ирак, мелайерский дервиш мне говорил, что депутатство не моё дело. Я не послушался его, и вот теперь случилось несчастье».

В это время в другом углу комнаты в центре внимания были Мехри Борунпарвар и её супруг. Какие-то странные, комические звуки издавал господин Манучехр Доулатдуст. Если бы кто-нибудь мог заглянуть сейчас в его душу, он увидел бы, что бедный Манучехр считает это печальное событие наилучшим способом избавиться от бесконечных фокусов своей дорогой Нахид-джан. Но всё-таки, для приличия, он время от времени подавленным голосом повторял одну и ту же фразу: «О, мои дорогие жена и дети погибли, так и не достигнув этого рая».