На полпути к себе... - [37]
— Почему ты решил, что она ушла? Серафим сам ее бросил. Я слышал от ребят, — зло произнес Корнеев. Но затем его голос проникся нежностью: — Вообще Тапирчика не трогай. Я ее люблю. Понимаешь: люблю! И она меня любит!..
Юна была на грани обморока. Корнеев нервными шагами мерил небольшую комнату.
— Наде я сейчас ничего не скажу. Когда выйдет из больницы — объясню. Слушай, — он обратился к приятелю, — давай к ней завтра съездим вместе. И Наде будет приятно, да и мне легче. Надо все спустить на тормозах. Надо, чтобы она постепенно привыкла к мысли, что все кончено. Ты же знаешь — Надя очень милый человечек и ничего плохого мне не сделала. Просто я ее не люблю…
— А этот диван с дачи забрал? — вдруг спросил Ахрименко.
— Надя хотела его кому-нибудь отдать. Да и телевизор тоже. И будет даже довольна, что их на даче уже нет. А здесь они нужны…
«Господи, что же делать? — пронеслось в голове у Юны. Руки ее продолжали дрожать, щеки пылали. — Войти и сказать, что слышала? «Просто женщина, с которой я живу», — вспомнила она однажды услышанную от Корнеева фразу. — Просто женщина — это просто его жена или, может, одна из жен? Я ведь тоже жена. Может, и Валя — жена? Господи! Ну что же делать? Выгнать, а диван с телевизором выбросить? Но я же не могу без него!» Юна повернулась и, шатаясь, пошла на кухню…
С этого вечера что-то сломалось в ее душе. Сашу она все равно любила. Но любовь ее превращалась в изнеможение, в котором она теряла силы и здоровье.
На следующий день Саша ей сказал, что ему надо поехать по делам. Но Юна-то знала, что он поедет к Наде в больницу с Ахрименко. Она промолчала. Решила ждать. Вечером он вернулся раздраженный, чем-то недовольный.
— Завтра, — проговорил он, — мне нужно встретить одного друга. Выписывается из больницы. Вероятно, придется побыть с ним несколько дней. Необходимо поддержать его, помочь ему. Уладить кое-какие дела… Так что, Тапирюшка, — его голос стал вкрадчивым, — поживешь немного одна. И смотри! Из дому чтоб ни на шаг! Буду проверять.
Корнеев вернулся через три дня.
— Я был у Нади, — прямо с порога, не успев раздеться, объявил он, вытаскивая из кармана бутылку с пивом и маленького бронзового амурчика, которым в далеком прошлом украшались спинки кроватей. Руки амурчика были разведены для натяжения тетивы лука. Но тетива отсутствовала, поэтому создавалось впечатление, что он просто раскинул руки.
— Я знаю.
На сердце у Юны отлегло. Она боялась стать соучастницей обмана, если бы Корнеев солгал, а она не подала бы виду. В душе она понимала, что Корнееву необходимо было объяснение с его прежней женщиной. Не мог же он в самом деле просто так уйти от нее, бросить больного человека…
— А это мое приданое, — продолжал Саша, показывая ей амурчика. — Он — единственное мое, что я забрал от жены. До сего времени амурчик был у Нади. Теперь там все кончено. Мой дом здесь, и амурчик будет здесь создавать уют! — Саша поставил бронзового мальчика на телевизор. — Я Наде все сказал. Что люблю тебя, что не могу без тебя. Надя очень милый человек. Знаешь, что она мне ответила? «Конечно, мне больно, очень больно, но я буду любить тебя всегда. Я подожду. Какой бы ты ни был, когда бы ты ни пришел — всегда буду ждать! И ты все равно вернешься ко мне». Вот так! А теперь, старушенция, давай будем праздновать.
«Зачем он все это мне говорит? — промелькнуло в голове Юны. — Зачем мне все это знать?»
А Корнеев, рассказав Юне о своем разрыве с Надей, вдруг стал веселым и ласковым. Перешел к подробностям — как объяснялся с Надей, как достойно она себя вела. Ему даже стало жаль ее. И он, конечно, дурак, что расстался с Надей, но Тапирчик для него важнее всего в жизни.
Юна чувствовала, что с каждым его словом настроение ее становится все хуже и хуже, что почва уходит из-под ног. И она не сдержалась:
— Для чего ты мне все это говоришь? Мне это неинтересно! Можно подумать, что ты собираешься когда-нибудь к ней вернуться и заранее меня подготавливаешь! Так можешь идти сейчас! Я не держу!..
И Корнеев встал, молча оделся и ушел. Когда хлопнула дверь, Юна никак не хотела поверить в то, что он вот так, без оправданий, без лишних слов, взял и ушел!
Когда квартира уснула, Юна потихоньку вышла в коридор и позвонила Ахрименко. Она решила, что Корнеев сейчас у приятеля. Конечно, в такое время звонить неудобно, но Ахрименко ее простит.
— Слушаю, — раздался в трубке сонный голос Ахрименко.
— Салют. Это я, Юна. Прости, что так поздно. Саша еще не приехал? Нет? Да он скоро должен быть у тебя. Сказал, что едет по делу. Нет, ничего не случилось. Просто я хотела ему кое о чем напомнить. Нет, перезванивать не надо. У нас все спят. Ты слышишь, я шепчу, чтоб не перебудить всех… Спокойной ночи…
Юна повесила трубку и посмотрела на часы. Стрелки показывали без пятнадцати два ночи.
Она не сомкнула глаз до утра. Ждала возвращения Саши, ей хотелось ему сказать, что она была не права, сказать, что у нее нечаянно сорвалось с языка…
Потом целые сутки Юна просидела в комнате, заперев дверь на ключ, чтобы в квартире думали, будто их обоих нет дома. Она не откликалась ни на телефонные звонки, ни на стук в дверь. Юна чувствовала, что бездеятельное ожидание опустошает ее, вот-вот сердце остановится.
История еврейской девочки-москвички с послевоенных времен и до наших дней. Взрослея, она попадает в ситуации, приводящие ее к людям из разных слоев общества – как к элите, так и к бандитам. На этом пути она ищет себя и свое место в жизни.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).