На плантацию кактусов по визе невесты - [13]
Но на самом деле почту я люблю. Иногда скромное письмецо такие сюрпризы преподносит! Например, деловое предложение от издателей. Или крупный возврат денег из переплаченных налогов… И все в почтовом деле продумано до безобразия. К примеру, на почтовых ящиках предусмотрены флажки. Поднят флажок — есть работа для почтальона. То есть, ты можешь положить в ящик свои письма, чтобы не тащиться на почту, и почтальон их обязательно заберет, если даже сегодня на твой адрес не было никакой входящей корреспонденции… Кстати, если вы хотите сделать американцу хороший подарок, то можете смело преподнести ему изящный ножичек для вскрытия конвертов или красивый набор писчей бумаги. Американцы почту обожают и с трепетом относятся ко всему, что с ней связано.
Смешные фамилии не только у нас
Вы думаете только у нас встречаются смешные фамилии — Перебийнос, Убеймуха и т. п.? Ничего подобного. У американцев такое тоже бывает. Недавно встретила человека с фамилий Маленькийджон (Littlejohn). И что интересно, этот человек… — женщина. Второй пример. Одного моего студента зовут Звонисейчас (Ringnow). И что тоже примечательно — это девушка. И довольно симпатичная. Представляю, как у нее дома беспрерывно звонит телефон! Впрочем, может, и нет. Я не спрашивала. Неудобно как-то. Теперь об игре слов. Если наши остряки иногда вместо «Подожди секундочку», говорят «Подожди сексундочку», то американцы здесь тоже мастера. Например, Джек, когда его повысили в должности, пришел домой и сказал «I am stupidvisor». Я прыснула. Это звучало, как «Я глупый начальник». На самом деле «начальник» звучит и пишется, как «supervisor». Как видите, слегка поменял буквы и смысл кардинально изменился. За глаза, между прочим, американцы плохих начальников так и называют.
Так и шепчет природа: «Найди партнера!»
Последние дни апреля на свежем воздухе творится что-то невообразимое. Выйдешь на улицу, а вокруг летают целые эскадрильи каких-то спаривающихся на лету насекомых. Аж черно от них среди бела дня! Мужики вокруг только ухмыляются. Дескать, теперь понимаете, почему в Техасе столько детей? Ведь сама природа так и шепчет: найди партнера и воспроизведись! А Джек так вообще откровенно восхищался этим необычным зрелищем. Кому що, а курцi — просо.
Прощание с Савелием Крамаровым
Недавно посмотрела, наконец, нашумевший когда-то американский фильм «Москва на Гудзоне», в котором в роли кагэбэшника снялся Савелий Крамаров. Что я вам скажу? Фильм очень слабый, в духе того времени, когда в Штатах русских рисовали только в двух тонах — черном и белом. Не зря это кино ругали. Но Крамаров все-таки очень неординарный актер. У меня так и застыло перед глазами растерянное, глупое и восторженное лицо его героя, когда он впервые оказался в супермаркете. Он просто гениально сделал это лицо! Никто бы другой так, наверное, не сумел бы! А в главной роли циркового саксофониста, который решил попросить убежища в США, снялся популярный американский комик Робин Вильямс. По большому счету актер он хороший, но именно в этой работе Вильямс мне активно не понравился, хоть, бедняга, учил специально русский язык и озвучивал свою роль сам. Я сейчас много думаю о русских писателях, актерах, ученых, которые иммигрировали сюда в 70–80 годах. Очень мало они пишут о том, как адаптировались здесь. Им, вроде как, Америку неудобно было ругать, ведь она их как бы приютила. А ведь несладко им тут было — 100 процентов. Прочитала как-то откровения одной еврейской иммигрантки, которая сказала: «Я не знаю откуда мы уезжали, но приехали мы явно не туда». Очень емко сказано. Ведь они, на самом деле, уезжали из вполне благополучного Советского Союза, с хороших должностей, квартир и с огромными амбициями… Сколько же было разочарований вначале?.. Впрочем, почти все нашли и тут с годами свое место под солнцем. Нам, русским женам, в плане адаптации все-таки легче. Попадаем сразу в языковую среду, в американскую семью, все сразу начинаем постигать здесь как бы изнутри… Впрочем, далеко не всем здесь сладко. Но об этом я уже писала. И вообще, я последнее время все чаще прихожу к выводу, что родина у женщины в ее семье. Там, где ее дети, муж и дом.
Умереть счастливым…
Работаю в госпитале вот уже больше двух лет и не перестаю удивляться, как тут все разумно устроено. Например, в каждой палате на стене возле умывальника прибиты три коробочки, в которых находятся резиновые перчатки трех размеров. А выше еще одна коробка — со специальными перчатками для сотрудников, у которых аллергия на латекс.
К пациентам без этих перчаток персонал практически не подходит. Защита и тех и других получается почти стопроцентная. Плюс, сняв перчатки, ты еще обязан вымыть руки с мылом. Но и это еще не все. Недавно в каждой палате на стене прибили еще и контейнер со стерилизационным раствором. Выдавил каплю, растер на ладонях — и покончил с остатками микробов, если те еще где-то притаились.
Или пример с инъекциями. Не уверена, что вы знаете, но в Америке уколы не делают. То есть не закалывают больного иголками по сто раз на дню. Разве что только инсулиновая инъекция, но она безболезненная.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Венедикт Ерофеев (1938–1990), автор всем известных произведений «Москва – Петушки», «Записки психопата», «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» и других, сам становится главным действующим лицом повествования. В последние годы жизни судьба подарила ему, тогда уже неизлечимо больному, встречу с филологом и художником Натальей Шмельковой. Находясь постоянно рядом, она записывала все, что видела и слышала. В итоге получилась уникальная хроника событий, разговоров и самой ауры, которая окружала писателя. Со страниц дневника постоянно слышится афористичная, приправленная добрым юмором речь Венички и звучат голоса его друзей и родных.
Имя этого человека давно стало нарицательным. На протяжении вот уже двух тысячелетий меценатами называют тех людей, которые бескорыстно и щедро помогают талантливым поэтам, писателям, художникам, архитекторам, скульпторам, музыкантам. Благодаря их доброте и заботе создаются гениальные произведения литературы и искусства. Но, говоря о таких людях, мы чаще всего забываем о человеке, давшем им свое имя, — Гае Цильнии Меценате, жившем в Древнем Риме в I веке до н. э. и бывшем соратником императора Октавиана Августа и покровителем величайших римских поэтов Горация, Вергилия, Проперция.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.