На перепутье - [125]

— Нет, я поступил правильно, отказавшись от искусства вообще и от моих старых друзей. После возвращения из Палм-Бич я попробовал снова зажить старой жизнью, но у меня ничего не вышло. Моего гнева к тебе хватило на то, чтобы я успел выполнить последний заказ, а жалость к самому себе толкнула меня… — Леон отвернулся, — я пытался переспать с Эйдрией.

Тара оцепенела, но в ее голове тут же пронеслось: если он хоть чуточку ей дорог, она обязана его выслушать.

— …но не смог. Ничего подобного я больше делать не могу. А начинать все с начала слишком поздно. — Леон увидел: в ее серых глазах появились отблески далекой грозы. — Пожалуйста, не надо. — У него не было сил выслушивать, что она думает по этому поводу. — Ты сделала достаточно, чтобы изменить меня как мужчину, не пытайся теперь спасти художника — не трать зря время. Разве ты не видишь, я не могу вернуться, а путь вперед мне заказан. Куда идти? Я просто со всем завязываю, вот и все. Я объявляю об этом на открытии музея в канун Нового года. — Леон внезапно расхохотался, но глаза его не смеялись. — Будет очень даже кстати. Блэр согласилась убрать последнюю мою работу из своего музея, и по этому поводу завтра вечером планируется большое сборище. Очень скоро все будет кончено.

— Я никогда не пыталась изменить тебя, Леон, даже как мужчину. Разве ты не знаешь? Если я вообще что-то сделала, то всего лишь помогла тебе вспомнить себя мальчишкой.

— Я пытался найти «Обещание», — перебил ее Леон. — Именно эту скульптуру мне хотелось тебе подарить. Я пытался найти ее в реке, куда я ее сбросил. Что-то похожее на то, как ты спасала своих бронзовых и мраморных богов из моря, не так ли? Но мне повезло меньше, чем тебе, — я не нашел свою богиню. И едва не умер, пытаясь ее найти.

Тара с ужасом смотрела на него. Ничего удивительного, что он так ужасно выглядит. Она упала рядом с ним на колени.

— Ох, Леон, разве ты забыл, что моя бронзовая фигурка совсем из другого века? Ее создатель мертв уже более двух тысяч лет. Но ты жив! Ты можешь создать еще одно «Обещание». Ты можешь исполнить свое собственное обещание. Все художники неотделимы от своих работ. Именно это и делает вас художниками! Когда вы создаете свое искусство, вы создаете себя. Если ты снова поверил, что твоя идеальная женщина может существовать в реальном мире, тогда ты должен поверить и в то, что этот мир, ее мир, тоже существует. Подожди! — Тара быстро внезапно вышла из комнаты.

Леон смотрел, как догорает огонь. Что же, подарок преподнесен — долг уплачен. Он встал, собираясь уйти.

— Вот! Смотри! — Тара вернулась в комнату. Глаза ее сияли. — Взгляни, Леон. Я выполнила это упражнение «На перепутье» на следующий день после возвращения в Нью-Йорк. Это о тебе. Мне кажется, тебе стоит посмотреть.

Улыбаясь, Тара развернула лист бумаги на кухонном столе.

— Перепутьем папа называет те периоды в нашей жизни, когда выбор или отсутствие выбора могут определить направление нашего будущего, появление следующих перепутий. Вся жизнь состоит из множества перепутий. Большинство людей пропускают их, даже не ощущают, когда они подходят к очередному перепутью или уже стоят непосредственно перед ним. Они верят, что их судьба зависит от окружения, наследственности, обстоятельств, везения, расположения звезд или Высшей воли. Но папа всегда внушал нам, что наша личная судьба и есть наша личная забота. Наш собственный выбор. Разумеется, папа не сам до этого додумался, это старинная греческая идея. Вспомни Аристотеля, например, который считал, что счастье не есть временное состояние удовольствия, а процесс достижения пика своих возможностей.

«Интересно, — подумала Тара, — он меня слышит?» Не может он еще раз отказаться от своего искусства. Это все равно, что отказаться от своей души.

— Леон, — взмолилась она, — постарайся понять. У людей есть свободная воля, поэтому каждый из нас может создать свою собственную душу, свое собственное искусство в соответствии с внутренним видением, в соответствии с избранными ценностями.

Он смотрел мимо нее на горящий огонь. Тара схватила бумагу со стола и сунула ему в руки.

— Взгляни! Ты слышал, Ники сказал, что он на перепутье, имея в виду свое искусство. Так вот, в том, что касалось тебя, я тоже была на перепутье с самого начала, только я не знала этого до самого последнего времени. Я всегда вела сознательно спланированную жизнь во всех областях, за исключением одной — моей любовной жизни. — «Слышит он меня», — опять пронеслось в голове Тары. — Леон! Я всегда любила, люблю твой стиль, твою творческую энергию, твою уверенность в выборе. Взгляни на свою машину, на свою одежду, на квартиру. В тебе нет ни слабости, ни пассивности. Даже если ты не прав, ты действуешь решительно. По существу ты очень сильный и хороший, Леон!

Тара трясла его, словно пыталась пробудить от глубокого сна.

— Леон! Не сдавайся! Не бросай искусство! Пусть «Весенний цветок» станет нашей общей надеждой, а не надгробным камнем над обещанием, которое воплощает эта скульптура. Мы всегда можем быть друзьями. И у тебя появятся другие друзья, если ты дашь себе шанс. Они уже есть, нужно только их принять. Это не только я, но и Ники, и вся моя семья. Они тебя любят. И Дорина тоже. Да, да, Ники ошибается, она тебя простит, потому что углядела в тебе лучшее и ей перед этим не устоять. Ты не одинок, Леон! И у тебя есть не только друзья, у тебя есть твое искусство.