На озере Лоч - [16]

Низея спустилась на землю у озера Лоч, под Каменным «затылком». Тело Аслана по-прежнему лежало на песке, вялое и сонное, ни живое, ни мёртвое. Она села напротив и метнула в него принесённой душой. Но душа пробила тело насквозь как раскалённая стрела, и вышла наружу, и вонзилась глубоко в песок. Тело было холодно и вяло, а душа пылала как головня. Тогда Низея позвала своих служебных духов, нетопыря и желтобрюха, и серую ласку с лососем, и дала им подержать раскалённую душу. Они держали её дубовыми клещами, как держат раскалённые камни при выварке жира.

Низея стала расти и выросла до неба и стала гигантской совой. Она сделала тело Аслана мелким и тонким, подстать принесённой душе, и вдруг проглотила его целиком, как совы глотают мышей. В собственных недрах она претворила его и сделала свежим и сильным, полным жизни и крови, и выбросила вон. Щёки Аслана сияли румянцем, губы как будто дрожала улыбкой. И она снова швырнула раскалённой душой в новое тело Аслана. Душа вошла и прильнула к телу, и осталась на месте.

Низея очнулась. И села на песке, по-прежнему с бубном в руках. И тотчас же и Аслан вздрогнул и очнулся и тоже сел на песке.

— Где я? — спросил он по-лурски. — Болит голова, — прибавил он, хватаясь за темя.

Низея молчала.

— Как я сюда попал? — продолжал Аслан. — Выплыл на берег?.. Или вынесли меня?.. Не помню я…

Он повернулся и в трёх шагах от себя увидел Низею. Лицо его загорелось радостью и страхом.

— Богиня моя, — шепнул он неуверенно, — ты вынесла меня?

Низея догадалась по жестам и по взглядам и кивнула головой.

Они сидели друг против друга и вели разговор. Аслан говорил наречием луров. А Низея наречием селонов. Ибо они были как дети и не знали языка знаков. Но они не нуждались в условленных знаках.

— Ты — солнечный бог, — говорила Низея.

— Ты — речная богиня, — вторил Аслан.

— Ты с неба спустился, — говорила Низея.

— Ты вышла из синей Адары, — вторил Аслан.

Они не понимали ни единого слова, но сердца их бились согласно и дружно.

— Люблю тебя, — сказал Аслан наречием луров.

— Люблю тебя, — шепнула Низея наречием селонов.

Они взглянули друг другу в лицо и поняли друг друга. Эта двойная фраза была первым началом их общего лексикона, лурско-селонского.

Они взялись за руки, склонились друг к другу и обменялись первым поцелуем.

Заря рассвела на безоблачном небе стыдливо и пышно и нежно. Первые ранние птицы защебетали в ветвях. Вместе с зарёю луры опять собрались на берег и чинили свой плот. Лица их были мрачны. Они потеряли залог своего счастья. Без вождя не будет и города, и новый Велун не встанет на чуждых полях. Одни говорили о том, что надо вернуться домой и привести нового вождя из племени Ассиев, но другие кричали и требовали мести. И они чинили свою плавучую крепость, чтобы снова пуститься к «Гнезду».

Уде-со-знаменем вышел на берег вместе с другими. Его лицо почернело от горя и распухло от слёз. Но даже сквозь слёзы его глаза горели как у волка. Он сам забивал новые стойки под верхний навес, связывал жерди и укреплял закраины. Когда всё было окончено, Уде вернулся в стан и отыскал жреца.

— Иди с нами, Гарт, — сказал он сурово. — Нам нужно живую святыню.

Уде и Гарт взошли на плот последними. Но следом за ними явилась другая чета, помоложе. То были Аслан и Низея… Луры смотрели на них с радостным ужасом, но не сказали ни слова. Они не знали, живой ли это князь или только призрак.

— Мир, — сказал Аслан коротко, и луры повторили послушно:

— Мир, мир!..

Аслан и Низея взобрались на крышу навеса. Плот отчалил и направился к «Гнезду» селонов.

Селоны стояли на помосте, готовые к отпору, но когда они увидели молодую чету на навесе и узнали Низею и лурского князя, убитого в битве вчера, они отложили луки и стали ждать в молчании.

Плот причалил к помосту. И трое перешли на помост от луров к селонам, от плавучих к недвижным. Двое были князь и Низея, и третьим они привели старого Гарта-жреца.

Селоны стояли и ждали развёрнутым кругом. В средине круга, на шкурах, намощённых высоко, сидел белоголовый Дед, верный друг и защитник Низеи. И Низея с Асланом подвели к нему старого Гарта и соединили вместе две десницы обоих жрецов.

— Мир, — сказали Аслан и Низея наречием луров и селонов.

Это было второе общее слово их лексикона.

И на следующее утро мудрая лошадь Ишвана топнула правым копытом о тучную лочскую землю и выбрала место для нового Велуна. И старый Гарт запряг Ишвану в вязовый плуг и обвёл бороздою пригорок, удобный для храма и башни и общих жилищ, охраняемых тыном.

* * *

На месте лурского стана, напротив «Гнезда», вырос сперва городок, а потом и настоящий город с каменной крепкой оградой. В городе жило смешанное племя из луров и селонов. По преданию, оно вело свой род от солнечного бога Аслана и русалки Низеи, богини текучих вод, живущей в Адаре-реке, прекрасной и бессмертной. Город звался не Новый Велун, а Низея — по имени богини. Впрочем, в ограде, на самом холме, меж храмом и княжеским домом стояла гробница. Эта гробница тоже звалась гробницей Низеи. Гробница Низеи, прекрасной и бессмертной… Она была искусно сложена из неотёсанных камней, ничем не связанных. Это была первая постройка из камня на лочской прекрасной земле.