На открытых колёсах - [103]

На часах с того момента, как мы одновременно потеряли голову и пока вновь не пришли в себя, пролетело не больше десяти минут. Но что-то между нами изменилось. Окончательно и бесповоротно. Вопрос только в том, — в какую сторону.

— Спасибо, Мика, — сказала наконец Лайма. — Ты действительно смог мне помочь. Теперь я больше не чувствую себя такой несчастной и одинокой. Но ты же понимаешь, что дальше ничего быть не может?

— Понимаю, — ответил я, глядя в потолок.

Другой бы на моём месте не согласился, стал требовать продолжения и прочее в таком духе. Я же осознавал, что и так спровоцировал нечто из ряда вон выходящее, из-за чего испытывал неловкость и странное чувство вины — и невольно старался привлекать меньше внимания Лаймы. Насколько это в моём горизонтальном положении было возможно.

Девушка что-то забормотала себе под нос, но я, прислушавшись, разобрал:

— Nuapurista kuulu se polokan tahti jalakani pohjii kutkutti…

— Ievan äiti se tyttöösä vahti vaan kyllähan leva sen jutkutti… — машинально продолжил, когда Лайма на миг умолкла.

— Ты знаешь эту песню? — удивилась она.

— Однажды наткнулся в Интернете и случайно запомнил. Ну и как её сюжет коррелирует с тем, что произошло между нами? У нас-то нет таких явных внешних мешающих обстоятельств…

— Есть, просто другие. Разные страны и невозможность регулярно встречаться. Но главный барьер между нами выстроили как раз мы сами… смешно, но, кажется, только что. Да и не тянем мы на идеализированных персонажей, — слабо усмехнулась она. — Ты так уж точно.

— Спасибо на добром слове, называется… — пробормотал я и вдруг застонал от приступа боли, сковавшей мозг раскалёнными тисками.

Сбросил одеяло, поставил ступни на пол и согнулся, обхватив голову руками.

— Что с тобой? Ты в порядке? — встревожилась Лайма.

— Да-да… щас… — выдохнул я, изо всех сил стискивая пальцами череп.

Боль уже начала возвращаться к обычному уровню, который я за долгое время приноровился терпеть и теперь почти не замечал.

— Тебе плохо? Врач нужен?

— Не сейчас… — процедил я. — Завтра я откатаю две гонки — и лишь после этого можно будет что-нибудь сделать…

— Ты уверен, что сможешь выйти на старт?

— Да. Извини, мне сегодня рано вставать. Я, пожалуй, пойду.

Я встал, оделся, побрал с пола свою бутылку, полную воды, и, пошатываясь, направился к выходу.

Лайма на этот раз за мной не пошла. Зато…

— Удачи, Мика, — донеслось до меня, когда я выходил в коридор.

— Тебе того же, — отозвался я.

И закрыл дверь, которая разделила нас ещё и физически, а не только ментально.

Так для меня начался новый день.

Глава 18

Воскресенье, 20 сентября 2015, Пярну — Аудру.

Звонок будильника вывел меня из небытия и вверг в пучину всегдашней головной боли, к которой на этот раз примешалось ещё одно не менее поганое ощущение.

Во мне как будто что-то сломалось минувшей ночью. Безусловно, я отдавал себе отчёт, что мы с Лаймой не пара ну ни на миг, но подсознание, продолжавшее восхищаться её внешностью (в том числе и как смазанным слепком в памяти), заставляло меня страдать. Я даже глаза не открывал, всё так же лёжа на кровати — с рукой на кнопке выключенного будильника, — чтобы Никита не увидел подступавшие слёзы.

Я неожиданно понял, что, по сути, страдал и всю свою прежнюю жизнь в качестве Шумилова. Стараясь казаться сильным и независимым, я всего лишь прятал душу под маской цинизма, убивая себя изнутри. Несколько лет в том же режиме — и я бы, наверное, закинулся снотворным или шагнул в окно девятого этажа. Теперь мне пусть и было опять-таки плохо в душевном плане, но это был катарсис. Разрушительный, но необходимый.

Плевать, что Лайма в одну секунду похоронила все мои надежды. Главное: я открыл для себя мир подлинно человеческих побуждений и чувств — и был готов удерживать в нём собственное место.

Свою пару я однажды встречу. А всякие прочие пусть остаются в стороне. Я выстою. Без этого никак.

С этой мыслью я снял наконец-таки руку с будильника и открыл глаза.

Пора было завтракать и ехать на трассу.

Брать титул.

* * *

Плюс ко всему нам выдали свежие шины — последний для каждого в сезоне комплект. Следовало правильно ими распорядиться и распределить нагрузку, чтобы в решающей гонке доезжать круги на рабочей резине.

На меня больше не давили напоминаниями о борьбе за чемпионство. Игорь просто заострил моё внимание на прохождении бэнкингов и пожелал удачи. Вместо ответа я молча закрыл визор шлема.

Ну что, поехали.

Ахмед ожидаемо рванул с места как ошпаренный, едва сбоку были выброшены разрешающие флаги. Я и по крайней мере трое прямо у меня за кормой также старт не проспали.

Я сразу сместился влево, к «чисто» стороне решётки, и, преодолев первую дугу, чудом вписался в крутой изгиб перед носом у Кари.

Теперь уж кто кого.

Первый круг мы проехали достаточно ровно: никто не хотел рисковать в самом начале. Как оказалось, это и вовсе не имело бы смысла. Уже на втором витке на маршальских постах взметнулись жёлтые флаги. Эту гонку я не смотрел в записи за отсутствием таковой в свободном доступе, но по хранившейся в памяти таблице кругов заключил, что это вылетел Евстигнеев. Но как, почему — узнать я сейчас не мог.