На острове - [4]

– Если он потеряет сознание, мне нужно будет сразу же начать сердечно-легочную реанимацию. А тебе придется разбираться с рацией, Ти-Джей, хорошо?

Он кивнул с вытаращенными глазами.

– Я справлюсь.

Я вцепилась в подлокотники и выглянула в окно. Неспокойная зыбь океана приближалась. Но затем, вместо того, чтобы замедлиться, мы набрали скорость, спускаясь под крутым углом. Я глянула в переднюю часть самолета. Мик лежал на штурвале без движения. Я отстегнула ремень и, шатаясь, выбралась в проход.

– Анна! – закричал Ти-Джей. Край моей водолазки выскользнул из его пальцев.

Прежде чем я дошла до кабины пилота, Мик откинулся назад на кресле, по-прежнему сжимая штурвал, и его грудь сотряс мощный спазм. Нос самолета резко взмыл вверх, и мы зарылись в воду хвостом, прерывисто проскакав по волнам. Кончик крыла коснулся поверхности воды, и самолет перевернулся.

От толчка я упала как подкошенная, словно кто-то привязал к моим лодыжкам веревку и резко дернул за нее. Затем я услышала звон бьющегося стекла и пережила ощущение полета, за которым последовала жгучая боль, когда самолет развалился.

Я оказалась в океане, глотая соленую воду. Я была полностью дезориентирована, но выталкивающая сила спасательного жилета медленно подняла меня к поверхности воды. Голова вынырнула, и я невольно закашлялась, пытаясь набрать воздуха и выплюнуть воду.

Ти-Джей!

О боже, где же Ти-Джей?

Я представила, будто он застрял в кресле, не в силах отстегнуть ремень, и в панике оглядела океан вокруг, щурясь от солнца и выкрикивая имя ученика. Когда я уже подумала, что мальчик точно утонул, он вынырнул, кашляя и отплевываясь.

Я поплыла к нему, чувствуя во рту вкус крови. Голова болела так, будто собиралась взорваться. Доплыв до Ти-Джея, я схватила его за руку и попыталась сказать, как я счастлива, что он жив, но не смогла выдавить ни слова, словно в коконе густого тумана.

Ти-Джей кричал, чтобы я проснулась. Помню высокие волны и то, как снова наглоталась воды, а после этого не помню ничего.

Глава 2 – Ти-Джей

Морская вода бурлила вокруг меня, затекая в нос, рот и глаза. Я не мог дышать, не захлебываясь. Анна поплыла ко мне, плача, истекая кровью и крича. Она схватила меня за руку и попыталась что-то сказать, но слова прозвучали невнятно, и я ничего не понял. Ее голова качнулась и упала в воду лицом вниз. Я потянул Анну за волосы.

– Очнись, Анна, очнись! – Волны были ужасно высокими, и я боялся, что нас разделит вода, поэтому просунул правую руку под лямку спасательного жилета Анны, левой не отпуская ее волосы. Повыше поднял ее лицо. – Анна! Анна! – О, Боже. Ее глаза оставались закрытыми, и она не отвечала, поэтому я взялся левой рукой за вторую лямку и лег на спину, положив тело Анны себе на грудь.

Течение отнесло нас от места крушения. Обломки самолета быстро погружались, и вскоре пучина бесследно поглотила их. Я старался не думать об оставшемся в кресле пилота Мике.

Пока плыл, сердце в груди бешено колотилось. Вокруг не было ничего, кроме захлестывающих волн. Я пытался держать наши головы над водой и не паниковать.

Знают ли о крушении? Отслеживали ли нас?

Может и нет, потому что никто не прибыл на помощь.

Небо потемнело, и солнце закатилось. Анна что-то забормотала. Я понадеялся, что она, очнулась, но тут ее тело дернулось и ее стошнило на меня. Волны сразу смыли блевотину, но Анна дрожала, и я сильнее прижал ее к себе, пытаясь согреть своим теплом. Я тоже замерз, хотя сразу после падения вода показалась теплой. Луна не светила, и я едва различал поверхность воды вокруг нас, теперь черной, а не синей.

Я беспокоился насчет акул. Освободив одну руку, приподнял за подбородок голову Анны со своей груди. Прямо под моей шеей, где лежала ее голова, я почувствовал тепло. Неужели кровь еще течет? Попытался растормошить Анну, но та издавала звуки, только когда я тряс ее голову. Ничего не говорила, а стонала. Не хотелось делать ей больно, но нужно было узнать, жива ли она. Анна долго не шевелилась, перепугав меня до чертиков, но затем ее снова стошнило, и она задрожала у меня на руках.

Я пытался сохранять спокойствие, равномерно вдыхая и выдыхая воздух. Лежа на спине, справляться с волнами было проще, и мы с Анной плыли по течению. В темноте гидросамолеты не летают, но наверняка на рассвете за нами пошлют помощь. К тому времени кто-то уже узнает, что мы потерпели крушение.

А мои родители даже ни сном ни духом, что мы были на том самолете.

Шли часы, акулы не появлялись. Может, они уже здесь, а я об этом не подозреваю. Обессилев, я ненадолго задремал, опустив ноги вместо того, чтобы пытаться держать их ближе к поверхности. Я старался не думать об акулах, возможно, скрывающихся на глубине.

Когда я снова потряс Анну, она не отреагировала. Казалось, что ее грудь поднимается и опускается, но я не был уверен. Раздался громкий всплеск, и я дернулся. Голова Анны свесилась набок, и я снова вернул ее на место. Плеск продолжался в едином мерном ритме. Представляя себе не одну акулу, а пять, десять или еще больше, я развернулся. Что-то выступало из воды, и я сразу понял, что это такое. Плеск издавали волны, бьющиеся о риф, окружающий остров.