На островах дракона - [50]

И тем не менее свежие следы вокруг приманки свидетельствовали, что варан охотно питается ночью. Но сегодняшнее трагикомическое появление Дедушки полностью подтверждает факт, в котором мы уже практически убедились: комодский дракон ходит и днем и ночью, вполне способен ориентироваться в темноте, ощупывая своим чувствительным языком знакомые предметы на тропе.

На следующий вечер в 9.30, хотя темнота наступила в 6.15, является другой дракон, тоже солидных размеров. Мы подходим к нему так близко, что можем дотронуться руками до ослепленного ярким светом фонаря ящера, к страшному волнению старого Солтана, в отчаянии схватившегося обеими руками за голову при виде подобной неосторожности.

И он был прав: когда на следующее утро тот же дракон приходит с повторным визитом, а мы с Петером небрежно идем к нему, он вместо того, чтобы отступать, как поступает обычно большинство его собратьев, настежь распахивает свою усеянную страшными зубами пасть и раздувает, сипло зашипев, шею, что мгновенно охлаждает наш пыл.

С этого времени с утра до вечера драконы, большие п маленькие, кружат, как собаки, вокруг бивака, стараясь улучить момент, чтобы стянуть кусок мяса или куснуть одну из выложенных на солнце шкур. Мы кидаем им кости, объедки, а они алчно набрасываются на них, хватая иногда вдвоем одну кость или хвост.

Пес нашего Расси, сильный зверь, который вскоре после нашего прибытия в Поренг загрыз в одиночку взрослого оленя, держит драконов лаем на почтительном расстоянии. Более того, иногда он кидается на маленьких ящеров до метра двадцати длиной, но, к великому нашему удивлению, они ловко ускользают от него. Кстати сказать, несмотря на свою неуклюжую внешность, взрослые драконы не менее проворны и бегают с той же быстротой, что и мы. Однако они уступают молодым в ловкости и не могут, как они, быстро вскарабкаться на дерево.

Проснувшись часов в пять утра, мы всегда видим нескольких ящеров вокруг дерева. И каждый раз улыбаемся, вспоминая безоговорочное суждение некоего голландского натуралиста, повторявшего на этот счет чужие домыслы: «Комодский варан никогда не выходит из логова раньше 10 часов утра…» Вполне возможно, что сам натуралист не выходил раньше 10 часов утра, иначе он не мог не заметить с первыми отблесками зари драконов, двигающихся по саванне своим заводным шагом.

Неоднократно видя, как они во множестве крутятся возле нас, мы задавались вопросом, сколько же драконов осталось на сегодняшний день. На Риндже, я думаю, их не меньше четырехсот. На Комодо, безусловно, столько же, если не больше. На Флоресе их, очевидно, пятьсот — шестьсот и около сотни на Падаре, крохотном островке, вклинившемся между Ринджей и Комодо. Итого получается что-то около полутора тысяч варанов на всех островах, а значит, и во всем мире, поскольку эти удивительные ящеры обитают лишь в одном месте земного шара. Почему? Еще одна трудноразрешимая загадка. Вполне возможно, что 200 миллионов лет назад подобные драконы населяли весь этот край: их ископаемые останки находили даже в Австралии.

Однако на остальных островах изменились условия среды, что повлекло за собой исчезновение ящеров-гигантов. Чем могли питаться эти рептилии в те времена, когда не существовало ни оленей, ни кабанов, ни других больших зверей? Крупные ископаемые крысы Флореса и более мелкие, сохранившиеся до сих пор на Риндже, конечно, фигурировали тогда в драконьем меню, но кроме этого? Очевидно, вараны питались и другими, исчезнувшими сейчас наземными животными, и, возможно, даже рыбами и морскими ракообразными.

Да и в наши дни добывать себе пропитание драконам нелегко, особенно молодняку. На Флоресе и Риндже они могут ловить водящихся там в изобилии крыс, обезьян, а вот на Комодо, где этих существ нет, им приходится довольствоваться птичьими яйцами и птенцами пернатых, что вьют себе гнезда невысоко от земли или прямо на земле, таких, например, как сорные куры, — их курганы-инкубаторы систематически разоряют вараны.

Драконы на Комодо, особенно маленькие, страдают от постоянного недоедания, и посему их число никак не увеличивается. Главное сейчас — взять их под самую строгую охрану, что довольно трудно осуществить на этих заброшенных и труднодоступных островах. К великому счастью, как мы знаем, шкура комодского варана не имеет никакой товарной ценности, что лучше всяких охранных грамот позволило им дожить до наших дней. Тем не менее этих доисторических существ поджидают другие опасности, и в первую очередь китайская медицина, повинная, как мы уже рассказывали[20], почти в полном исчезновении азиатского носорога.

Эскулапы Небесной Империи употребляли с незапамятных времен вараний жир для приготовления мази, якобы помогающей при ожогах и прочих ранениях кожи, для тех же целей они хотели использовать комодского варана. Так, в 1927 году сотня драконов по меньшей мере была принесена в жертву на алтарь дальневосточной фармакопеи. Но тогдашних голландских властей очень встревожило это избиение, и они усилили меры по охране.

В наши дни браконьерством занимаются лишь бессовестные торговцы живностью, прекрасно знающие, что за комодского варана можно получить больше десяти тысяч франков в любом зоопарке. Но если поймать дракона довольно легко, не так-то просто затем выехать незамеченным из Индонезии с подобным крупногабаритным пассажиром, поэтому контрабанда ящеров невелика, тем более что поездка на эти острова отнимает много времени и сопряжена с большим риском.