На острие истории - [10]

– Если победим – не распишет, – как-то неуверенно возразил Зашкурный.

– А если сорвем выполнение боевой задачи? Это ж не маневры, Матвей Тимофеич, это все серьезно! Это даже не поход в Польшу[20], не равняй. Финны те еще гады. Процент пролетариата низкий, сознательность куркульская, так что прогулки не получится. Ты, как на меня стучать будешь, подчеркни, не верит в сознательность финского крестьянина!

– Да вы что, да я что…

– Заткнись и слушай…

– Дык так все равно порешаем…

– С кем, с Чуйковым???

– Ну…

– Ты главного не знаешь… Говорят! – я ткнул пальцем в потолок вагона. – Что инспектировать войска будет Мехлис[21]. Как с ним будешь договариваться, гражданин дивинтендант?

– ММмммехлисссс? – вот тут пока еще товарища Зашкурного проняло всерьез. Нехорошую репутацию имел Мехлис. Очень нехорошую. С ним договориться было нельзя. Это знали все и даже не пытались. «Мехлис взяток не берет» – это такая же аксиома, как и про две параллельные прямые, которые не пересекаются. Так что в сознании Зашкурного утвердилось понятие, что Чуйков – это только полбеды. Беда – это Лев Захарович Мехлис.

Глава седьмая В штабе 9-й армии

Есть такое большое русское слово «бардак». Это раньше оно было узко специализированным и обозначало публичный дом с веселыми девицами. Сейчас его всё чаще стали применять для обозначения текущего положения дел в той или иной области, да и в стране в целом. В штабе 9-й армии царил настоящий бардак. Все планы летели к чертям собачьим. Даже у 163-ей, где успехи были лучше всего, дела шли не так быстро, как хотелось бы. Казалось, кто там ему противостоит? Несколько отрядов финских пограничников, да наспех собранный местный шюцкор? А Он всё топчется, никак не выйдет к Суомасаалми[22]. Что-то его удар «растопыренными пальцами» получился слабоват. Финны сопротивлялись! Вот что было удивительно. Ему казалось, что будет прогулка, такая же, как польский поход. Разве можно сравнить СССР и Финляндию? Нельзя. Так почему они сразу же не сдаются?

Во всефинское восстание, как и в Териокийское[23] правительство комкор Духанов не верил. Он привык оперировать только фактами, особенно фактами, которые поставляли разведчики. А по данным разведки округа, в Финляндии наблюдался всплеск национализма, патриотического подъёма и уверенности, что «заграница нам поможет».

Требования СССР Михаил Павлович считал справедливыми и своевременными. Понимал, что согласиться на это буржуям из Финляндии будет мешать обычная человеческая жадность: слишком много средств не слишком богатая Финляндия вбухала в укрепления на перешейке, названные «Линией Маннергейма[24]». И получается, что отдав часть своей территории, финны останутся и без денег, и без защиты от СССР. И что больше будет давить их – жадность или страх, Духанов не представлял. И всё-таки в то, что финны будут сопротивляться, не верил. Поэтому и план операции был сверстан так, как будто части Красной армии пройдут победным маршем по Северной Финляндии, а как только возьмут Оулу[25] – то там устроят парад на который и вызвана кадровая «парадная» 44-я стрелковая дивизия из Киевского военного округа. Первым комдивом ее был легендарный герой Гражданской войны Николай Александрович Щорс, поэтому многие называли эту дивизию «Щорсовской», хотя официально это имя дивизия не получила.

В дверь постучались, ординарец с бледным лицом, сообщил, что прибыл Мехлис. Только Мехлис не прибыл – он ворвался в кабинет, в сопровождении еще одного военного. Как говорится, Бог послал Михаилу Павловичу Духанову[26] самого Льва Захаровича Мехлиса в сопровождении Василия Ивановича Чуйкова, тоже комкора. «Неужели будет снимать? За что?» – промелькнуло в голове Духанова. Мехлиса в войсках не любили, боялись и уважали. Духанов с ним несколько раз сталкивался по непринципиальным, как он считал, вопросам, которые были принципиальными для Мехлиса.

– Здравствуйте, Михаил Павлович, не ждали? А я тут мимо проезжал, узнал, что вам в Военный совет армии назначили товарища Чуйкова, решил составить ему компанию, заодно посмотреть, как у вас идут дела.

– Здравия желаю, Лев Захарович! Василий Иванович! Прошу, проходите, сейчас организую чайку с дороги, да и согреться…

Толковый ординарец появился через несколько минут, которые гости провели у карты.

На столе образовалось и чай, и к чаю, и чтобы согреться. Приняли «За товарища Сталина», потом «За Победу», потом «За торжество Мировой революции». Только после этого, чуть закусив, начали разговор, по существу. Во время этого разговора Духанов чувствовал себя как на раскаленной сковородке.

– Скажи, Михаил Павлович, почему твои успехи далеки от ожидаемых?

– Лев Захарович, этому несколько причин: объективные и субъективные. Объективные – это тяжелые погодные условия и бездорожье, из-за которого мы ведем действие вдоль тонких ниточек дорог.

Так, Мехлис слушает как-то грустновато, Чуйков чуть скривил губу, типа плохому танцору всегда погода мешает.

– Субъективные причины те, что я и штаб не учли эти объективные причины. Мы рассчитывали темп продвижения не менее 18–20 километров в сутки. По данным разведки, тут не было сил, которые могли бы серьезно снизить темп наступления. Сейчас стараемся откорректировать планы.