На основании статьи… - [17]
за что?!. — взбеленился тогда Теплов. — Он же не современные деньги подделывал! Он же царские монеты изготавливал! Николаевские, черт бы вас всех побрал! Одна тысяча восемьсот девяносто третьего года! А сегодня — тысяча девятьсот шестьдесят третий!
— А тебе в твоем Союзе журналистов не вдолбили, что в нашей стране — все советское, все государственное! — презрительно процедил майор Зайцев. — И ты, и я, и фальшивые червонцы имени Рафика-мотоциклиста… А ты спрашиваешь «за что»?
— А чтоб не умничал, — уже серьезно сказал Леха и закурил свой тошнотворный «Памир». — У нас этого не любят.
Тут Кирилл Петрович Теплов впервые увидел, как Костя угрожающе постучал по столу, демонстративно обвел глазами высокий потолок и негромко промурлыкал всего лишь полстрочки популярной в то время торжественно-парадной песни: «…Родина слышит, Родина знает…»
«И здесь тоже?!.» — помнится, поразился тогда молодой Теплов.
Потому что точно так же вел себя опытный и осторожный заведующий ленинградским корреспондентским пунктом очень важной «центральной» газеты с устрашающим «органом», когда в их небольшом служебном помещении на Невском начиналась этакая же вольтерьянская трепотня…
Что не мешало ему, «выездному» аристократу от журналистики, с тайным и незабываемым наслаждением прослужившему за границей своего горячо любимого СССР несколько лет в отвратительном французско-растленном и враждебно-капиталистическом окружении, два раза в месяц, под специальным псевдонимом, писать отчеты именно «ТУДА» — на четвертый этаж Большого дома. Куда даже сотрудники первых трех милицейских этажей без специального пропуска доступа не имели.
Но в шестьдесят третьем Кирилл Теплов об этом даже не подозревал…
…Уже перед самым пробуждением в палате онкологического отделения «Neuperlach Klinikum» старик Теплов приснился себе совсем маленьким, шестилетним, больным, с теплым компрессом на тоненькой вспотевшей шейке…
Из далеких, растворившихся во времени глубин подсознания на стене его детской, оклеенной обоями с барабанящими зайчиками, возникли ходики с цепочкой и чугунной гирькой в виде еловой шишечки.
Было пять часов утра. В доме все еще спали. Глотать было больно, и мелкий озноб потряхивал Кирюшино худенькое тельце в байковой пижамке и толстых базарных самодельных шерстяных носках…
Он вылез из-под одеяла, прошлепал через всю комнату и вскарабкался на широкий мраморный подоконник своей детской. Посмотрел в окно с высоты второго этажа на улицу Чайковского, где в конце тридцатых они жили с папой, мамой и домработницей Симой…
Внизу, у дома, стояла обычная извозчичья пролетка, а к ней три человека в форме сотрудников НКВД тащили очень большого, наголо обритого, босого человека в белых полотняных кальсонах и ночной рубашке без воротника. Лысый кричал, вырывался!..
Маленький Кира узнал в нем дядю Шуру с третьего этажа. Мама говорила, что дядя Шура работает рядом — на Литейном, в Большом доме. Очень серьезным начальником.
Кирюше стало невыразимо страшно.
Но даже в сегодняшнем сне он знал, что произойдет дальше.
Он это действительно когда-то видел… И не во сне, а наяву!
Он запомнил это на всю свою жизнь — до глубокой старости.
Поэтому сейчас, во сне, он просто зажмурился. Чтобы больше не видеть, как один в форме вытащит из кобуры «наган», перехватит его за ствол и рукояткой нагана сильно ударит дядю Шуру по чисто выбритому затылку. Брызнет кровь, испачкает гимнастерку и лицо одному из троих в форме. Тот отскочит подальше, выругается, оботрется кое-как, а огромный, босой, в кальсонах и ночной рубашке дядя Шура, только что яростно сопротивлявшийся, рухнет под колеса извозчичьей пролетки…
Маленький шестилетний Кирилл откроет глаза и снова посмотрит в окно только тогда, когда те трое в форме будут неловко, с руганью и нелепой суетней, втаскивать огромное обмякшее тело тяжелого дяди Шуры в извозчичью пролетку. Они положат его лицом вниз прямо на узенький войлочный пол, а сами расположатся втроем на сиденье, поставят свои ноги в черных сапогах на широченную розовую спину дяди Шуры в задравшейся к шее белой ночной рубашке, пропитанной кровью. И укатят…
Ошеломленный Кирюша Теплов сползет с подоконника, заберется под одеяло, озноб у него усилится, и он тихо, по-щенячьи, начнет поскуливать, а потом и вовсе горько расплачется.
— Господи… Кирилл! Ну, проснись, миленький. Ну, что же ты себя так вздрючиваешь?.. Боже мой! Ну, ничего же еще не известно!.. Проснись, Кирюша! Может быть, это вообще — обычная немецкая перестраховка. Проснись, пожалуйста…
Бумажной салфеткой Зоя Александровна вытирает мокрое от слез, покрытое сетью старческих морщин, сонное лицо Кирилла Петровича.
— Приснилось, видать, чего-то… — сочувственно говорит Рифкат. — Петрович! Пока биопсия не покажет, хрен ли так тратить себя?.. Может, она там вообще — доброкачественная…
Зоя Александровна мягко и ласково теребит Кирилла Петровича:
— Открывай, открывай глазки. Два часа проспал. Что ты ночью будешь делать?
— Со мной будет базарить, — превозмогая разлившуюся по всему телу боль, усмехнулся Рифкат. — Да, Петрович? Есть что вспомнить, Зоинька…
Первым делом Кирилл Петрович языком внутри ощупывает рот. Слава богу, он в протезах! И тут же в голове открывается какая-то таинственная заслонка, и возникает слегка размытое по краям воспоминание — окончание бронхоскопии. А в середине этой картинки…
Роман В. Кунина «Кыся» написан в оригинальной манере рассказа — исповеди обыкновенного питерского кота, попавшего в вынужденную эмиграцию. Произведение написано динамично, смешно, остро, полно жизненных реалий и характеров.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами — подлинная КЛАССИКА отечественного «диссидентского юмора». Книга, над которой хохотали — и будут хохотать — миллионы российских читателей, снова и снова не устающих наслаждаться «одиссеей» Иванова и Рабиновича, купивших по дешевке «исторически ценное» антикварное суденышко и отправившихся па нем в «далекую и загадочную» Хайфу. Где она, эта самая Хайфа, и что она вообще такое?! Пожалуй, не важно это не только для Иванова и Рабиновича, но и для нас — покоренных полетом иронического воображения Владимира Кунина!
Война — и дети...Пусть прошедшие огонь и воду беспризорники, пусть уличные озлобленные волчата, но — дети!Или — мальчишки, которые были детьми... пока не попали в школу горноальпийских диверсантов.Здесь из волчат готовят профессиональных убийц. Здесь очень непросто выжить... а выжившие скорее всего погибнут на первом же задании...А если — не погибнут?Это — правда о войне. Правда страшная и шокирующая.Сильная и жесткая книга талантливого автора.
Мудрая, тонкая история о шоферах-дальнобойщиках, мужественных людях, знающих, что такое смертельная опасность и настоящая дружба.
Продолжение полюбившейся читателю истории про кота Мартына.. Итак: вот уже полтора месяца я - мюнхенский КБОМЖ. Как говорится - Кот Без Определенного Места Жительства. Когда-то Шура Плоткин писал статью о наших Петербургских БОМЖах для "Часа пик", мотался по притонам, свалкам, чердакам, подвалам, заброшенным канализационным люкам, пил водку с этими несчастными полуЛюдьми, разговоры с ними разговаривал. А потом, провонявший черт знает чем, приходил домой, ложился в горячую ванну, отмокал, и рассказывал мне разные жуткие истории про этих бедных типов, каждый раз приговаривая: - Нет! Это возможно только у нас! Вот на Западе...
Молодой юрист после ДТП становится инвалидом-колясочником. И с головой уходит в мир Интернета: блоги, форумы, соцсети, онлайн-игры. Есть ли шанс у современного молодого человека, заточённого волею судьбы в четырёх стенах, на другой вариант? Какой смысл жизни теперь у него?
В сборнике рассказы о женщинах разных возрастов. Каждая из них совершает маленькие личные подвиги на житейском уровне. На том самом, где нет фотокамер и журналистов, нет психологов и юристов, где решения принимаются своим умом. Жажда жизни, стремление к счастью, ответственность за свой выбор, вера в себя и в лучшее. Как бы ни было плохо — все равно когда-нибудь будет хорошо! Книга рекомендуется к прочтению не только женщинам, но и мужчинам. Ведь счастье не строится в одиночку.
Сюжет этой книги — две линии пути внутри себя (2000—2016 и 1977—1985): Ч. 1 предполагает через проживание текста читателем формирование у него альтернативного взгляда на повседневность и её реальность, а Ч. 2 даёт возможность понять эмоциональную обоснованность предшествующего ухода в невовлечённость и асоциальность.
«…Уже давно Вальтер перестал плакать; Юлиус сидит с газетой у печки, а сын устроился у отца на коленях и наблюдает, как во мне оттаивает замерзший мыльный раствор, — соломинку он уже вытащил. И вот я, старая, перепачканная чашка с отбитой ручкой, стою в комнате среди множества новеньких вещей и преисполняюсь чувством гордости оттого, что это я восстановила мир в доме…» Рассказ Генриха Бёлля опубликован в журнале «Огонёк» № 4 1987.
Четвертый из рассказов о Нике Адамсе, автобиографическом alter ego автора. Ник приходит в гости в коттедж своего друга Билла. Завтра они пойдут на рыбалку, а сегодня задул ветер и остается только сидеть у очага, пить виски и разговаривать… На обложке: картина Winter Blues английской художницы Christina Kim-Symes.
Конец света будет совсем не таким, каким его изображают голливудские блокбастеры. Особенно если встретить его в Краснопольске, странном городке с причудливой историей, в котором сект почти столько же, сколько жителей. И не исключено, что один из новоявленных мессий — жестокий маньяк, на счету которого уже несколько трупов. Поиск преступника может привести к исчезнувшему из нашего мира богу, а духовные искания — сделать человека жестоким убийцей. В книге Саши Щипина богоискательские традиции русского романа соединились с магическим реализмом.