На охотничьей тропе - [28]

«И всё-таки врёт! — подумал Благинину слушая разговор Тимофея с Ильёй. — Такая уж склочная натура у Андронникова. Ненавидит меня и старается хоть чем-нибудь да ужалить». Однако сомнение всё больше и больше вкрадывалось в его чувства. «А откуда знать, может и верно Сергей Селивёрстыч и Валентина любят друг друга. Почему не может этого быть? Не хотела меня сразу расстраивать, вроде обрадовалась, ждала, говорит, а на самом деле… Чем же Прокопьев плох? Партия позавиднее». Решительный во всём, Иван надумал сейчас же, не откладывая, пойти к Валентине Михайловне и объясниться.

Погода была в этот день ненастная. По небу гуляли чёрные тучи, порывами налетал ветер. Иногда на набухшую и без того землю падали редкие и крупные капли дождя, затем, словно разозлившись на кого-то, он начинал поливать чаще и чаще. Проходило десять-двадцать минут, и дождь унимался ненадолго. Проглядывало неяркое солнце, а затем опять наползала чёрная туча и дождь шёл с новой силой.

Звероферма находилась в трёх километрах от охотничьей избушки за последней отногой Карагола. Благинин не торопясь брёл по мокрой траве вдоль займища и перебирал в памяти всё, что давало малейший намёк на хорошие, тёплые отношения к нему Валентины.

Встречала его Валя всегда с радостью и, казалось, была довольна его приходом. Угощала чаем с брусничным вареньем, без умолку рассказывала о себе, о своих подругах, делилась своими мечтами. Благинин узнал, что работой она довольна, занимается выведением новых пород пушных зверей. «Самая большая мечта у меня, — говорила ему Валентина, — вывести голубую лисицу. Существуют же голубые песцы, а почему бы не быть таким лисицам. Вот наши учёные создали же белую… И ты знаешь: я уже представляю, какие из них будут красивые горжетки. Пусть это будет не скоро, но уверена, что будет». Она вела Благинина на усадьбу зверофермы и показывала ему своих питомцев. С особой гордостью Валентина подводила его к одной из клеток, в которой помещалось семейство платиновых лисиц. «Вот эти лисицы со временем дадут новые качества, — показывала она на зверей, которые тянулись к ней остроносыми мордочками. — Заметь, и сейчас есть уже на них другой тон ворсинок».

Иван живо интересовался всем, о чём рассказывала девушка, но больше всего его занимал вопрос, что думает она о нём.

Валентина, каждый раз провожая его далеко в степь, прощаясь, задерживала свою маленькую ручку в огрубевшей руке Ивана и говорила: «Приходи ещё, я буду тебя ждать!» — И широко открытые голубые глаза выражали надежду на скорую встречу… А однажды, когда они стояли на высоком холмике, с которого открывался вид на синеющую вдали гладь широководного Карагола, Валентина восхищённо воскликнула: «Красота-то какая! Как хорошо быть в степи… — и, мечтательно закинув руки за голову, добавила: — Вдвоём…» И вся она в этот миг была такая чистая и светлая, будто её одухотворяла красота природы. Иван смотрел на Валентину, как заворожённый, и не сумел ей ответить. Вспомнив сейчас эти маленькие милые детали, подумал: «Нет, врёт Андронников. Пусть я сейчас простой охотник, а с ней мы могли бы найти своё счастье».

Благинин не заметил, как подошёл к звероферме. Деревянные домики, омытые дождём, казались светлее и опрятнее. Из трубы домика, в котором жила Валентина Михайловна, шёл чёрный дым, быстро рассеивающийся по усадьбе. «Дома, наверное», — подумал охотник, открывая тесовую калитку. Его встретил сторож дед Платоша, тщедушный человек в старой солдатской шинели. По кудлатой бороде его стекали дождевые капли. Дождь после большого перерыва снова начал моросить.

— Здравствуй, Платон Иваныч! — поприветствовал Благинин сторожа.

— Здравствуй, здравствуй, коли не шутишь.

— Дома Валентина Михайловна?

— А где же ей быть? Гость у неё. Постоянный…

— Это кто же такой? — заинтересовался Иван.

— А всё он же. Сергей Селивёрстович…

— Прокопьев, что ли?

— Ну да, он!

«Прав-то, видно, Андронников», — подумал Благинин и, облокотившись на прясло изгороди, спросил деда Платошу:

— А скажи, дед, часто он здесь бывает?

— Как же, бывает. Особенно за последнее время зачастил.

— А что же он тут делает?

Дед хитро улыбнулся и ответил:

— Откуда мне знать. Моё дело за зверями смотреть, чтоб не разбежались, а до другого не касаюсь.

— Ну, а всё-таки?

— Вот прицепился, как репей. Ну, с Валентиной Михайловной они всё балакают, книжки вместе читают. Я такое соображение имею: любовь это у них. Коли книжки начали вместе читать, значит дело к свадьбе пошло. Первейшая это примета…

Благинин не дослушал деда Платошу, круто повернулся и выскочил за калитку.

— Да ты куда, ошалелый? Дождь ведь начинается! — крикнул ему вслед дед Платоша, но Иван, не оглядываясь, быстро шёл прочь, широко расставляя ноги, не по тропинке, а стороной, по высокой мокрой траве. Недалеко от зверофермы, на холмике, где они только позавчера сидели с Валентиной, он остановился, постоял несколько минут в раздумье и снова зашагал в сторону охотничьей избушки.

«Ну вот и объяснились, — думал про себя Благинин. — Дурак! Как ты мог мечтать о ней, будто кроме тебя никого она и полюбить не может. Сергей Селивёрстыч — человек хороший, достойный её…»