На охотничьей тропе - [24]

Войдя к директору, Жаворонков спросил:

— Вы очень заняты, Тихон Антонович?

— Дел всегда хоть отбавляй. А что?

— На участках у нас не всё благополучно. Кое о чём надо бы подумать вместе.

Что случилось? — поднял на парторга испуганные глаза Кубриков.

Охотники жалуются, что сокращаются запасы ондатры. Я проверил. Это так. Как бы не пришлось прекратить промысел.

— Нет-нет!.. То есть как прекратить? — заволновался Тихон Антонович. — А план?

— План?.. План, конечно, выполнять надо. Но если и в дальнейшем не займёмся разведением ондатры, тогда через год-два вообще нечего отлавливать будет. Как говорится, ставь лодку на прикол.

— Н-да! Да-да… Но что же делать? Ондатра — не курица, её в инкубаторе не выведешь.

— Нет, конечно.

Кубриков задумался, затем будто решившись на что-то, встрепенулся.

— Хорошо, я приказ напишу.

— О чём приказ?

— Ну-у… — замялся директор, не зная, что ответить.

— Объявить выговор ондатре за плохое размножение, так, что ли?

— Нет, конечно. Но что же делать?.. Ты ведь, Афанасий Васильевич, в этих делах больше смыслишь, как-никак с наукой связан.

— Я думал об этом, Тихон Антонович. Тут, очевидно, нужно вмешательство всего коллектива. Надо заставить ондатру разводиться в необходимом для нас количестве. Многие озёра и займища пустуют, а ондатра их не заселяет. Сгруппировалась на одних водоёмах и дальше подвигается, в результате сама себе ухудшает условия для размножения.

— Ну и что?..

— Наш охотник, Иван Петрович Благинин, начал большое дело. Он переселил ондатру на один из пустующих водоёмов, но прежде определил, почему она там не водилась. И разгадка простая: плохие кормовые условия. Тогда он посеял там болотные растения, и ондатра прижилась. На некоторых озёрах и корма хорошие, а тоже пустуют. Очевидно, на них плох солевой режим или ещё что-нибудь такое… Надо заняться изучением этих причин. Я напишу в научно-исследовательский институт, учёные помогут, но, чтобы не терять времени, надо привлечь к работе наших звероводов. Поручить Валентине Михайловне со своим коллективом начать изучение водоёмов. Хотя и новый она у нас человек, но познания у ней большие, недавно институт окончила, вот и пусть их здесь проявит. И я помогу.

— Да ведь зима наступает.

— Верно. Но кое-что ещё сумеют сделать. Соберут коллекцию растительности на обжитых и пустующих водоёмах, проведут промер глубины и возьмут пробу воды.

— Да, да, я дам заведующей зверофермой указание.

— А потом, мне кажется, что у нас ещё непланомерно отлов производится. Охотники иногда и на запретных водоёмах полавливают. Вот кто-то на Кругленьком похищничал, а ведь в позапрошлом году на нём запрет был поставлен. Обвинили в этом Благинина, да только не он этим занимается, а кто-то другой…

— И куда смотрят заведующие участками, — рассердился вдруг Кубриков, — только деньги зря получают, а что под носом делается — не видят.

— Деньги, Тихон Антонович, они зря не получают. Один за всеми водоёмами не усмотрит. Вывод нам надо сделать: мало мы разъяснительной работой занимаемся. Надо добиться, чтобы каждый охотник чувствовал себя не только добытчиком, но и хозяином.

— Да, да.

Беседа парторга с директором длилась больше часа. На другой день, появился приказ Кубрикова, в котором коллективу работников зверофермы поручалось организовать изучение условий для разведения ондатры на пустующих озёрах и займищах. Ответственность возлагалась на зоотехника Валентину. Михайловну Покровскую.

Глава девятая

Валентине Михайловне Покровской всё нравилось: и степь, раскинувшаяся от горизонта до горизонта; и в осенней позолоте берёзовые колки, примостившиеся на склонах грив; и небольшой опрятный домик на усадьбе зверофермы, в котором она поселилась; и даже бледные пейзажи камышовых займищ, уходящих широкой полосой на запад.

И всегда так: чем бы она ни занималась, всё делала с большой любовью. Потому и десятилетку окончила с похвальной грамотой и не менее успешно — пушно-меховой институт в Москве. А когда получила диплом зоотехника-зверовода, ей предложили поехать работать в заповедник на Кавказ. Она пошла к председателю комиссии по распределению молодых специалистов профессору Лаврушину, попросила направить её в Чёмскую степь. Тот внимательно выслушал и сказал:

— Понятно. В родные края хочется. Одобряю, одобряю, — похвально! — и, хитро улыбнувшись, отрезал: — А на Кавказе ждут зоотехника. Поедете туда, куда вас направляют. Вот так, уважаемая Валентина Михайловна.

Валентина пыталась доказывать профессору, но тот не захотел больше её слушать, заметил:

— Не пытайтесь уговорить, Валентина Михайловна. И не задерживайте меня разговорами — молодые специалисты ждут своего назначения. Слышите, словно пчёлы гудят за дверью.

Валентина Михайловна уехала на Кавказ. И только недавно её перевели в Сибирь, потому что больше всего на свете она Любила её просторы и большое село, в котором она провела своё детство и юность, с которым связаны воспоминания о первом глубоком чувстве.

Валентина Михайловна с радостью принялась за изучение водоёмов. Она собрала работников зверофермы в небольшой комнате, занятой под контору, и сказала:

— Нам поручили большое дело: изучить водоёмы вокруг Карагола.