На огненном берегу - [87]

Утром, с восходом солнца, на батарею обрушилась лавина минометного и артиллерийского огня. Затем пошли танки и пехота. По пехоте открыли редкий огонь оставшиеся в живых зенитчики из группы прикрытия. Но для орудия танки были недосягаемыми — они шли по лощине.

Наблюдая за боем, Баскаков понял, что от причала танки сразу же повернут на север, взберутся на высоту, раздавят его последнее орудие. Тогда он вместе с заряжающим Воробьевым и подносчиком снарядов Бурцевым поставил орудие на колеса, выкатил его из дворика к самому краю высоты, откуда вся лощина видна, как на ладони, а вражеские танки, как будто по заказу, подставили свои бока под выстрелы. И прямо с колес открыли огонь.

«Стрелять было очень трудно, — вспоминал Воробьев, — после каждого выстрела зенитка подпрыгивала так, что на ней невозможно было удержаться».

После первых же выстрелов два танка были подбиты, остальные развернулись и с расстояния 100–150 метров расстреляли орудие Баскакова. Прямым попаданием снаряда оторвало ствол, сидевший в кресле наводчика Баскаков был смертельно ранен. Воробьеву перебило голень правой ноги и раздробило коленный сустав. А Бурцев, укрывшийся во время обстрела в щели, был сильно контужен и тут же потерял сознание.

Бой закончился. Это было около 10 часов утра 24 августа. Последнее орудие замолкло, молчали и окопы. Стрелять было некому и нечем. Со стороны причала на высоту ползли два танка, а за ними мотоциклисты. Из лощины, забросав уже молчавшие окопы группы прикрытия гранатами и беспрерывно паля из автоматов, поднимались на высоту пехотинцы.

Несколько человек столпились возле окровавленного, но еще живого красноармейца, лежавшего вниз лицом за бруствером.

Гогоча и пиная носками ботинок, они пытались заставить его подняться. Это был красноармеец Виктор Васильевич Кононыхин. Он зашевелился, начал подниматься, и вдруг раздался взрыв. Последней гранатой, которую он прикрывал своим телом, коммунист Кононыхин взорвал себя и окруживших его гитлеровцев.

В одном из окопов фашисты обнаружили тяжелораненого, потерявшего сознание политрука Новолетова и, догадавшись по нарукавным пятиконечным звездам на гимнастерке, что это комиссар, потащили его к офицеру. Тот приказал тащить его на высокий обрыв. Два здоровенных гитлеровца с засученными рукавами, щелкнув каблуками, весело заулыбались и, подхватив Новолетова под руки, потащили к обрыву, намереваясь ради потехи сбросить его, еще живого, с 30-метровой высоты на песчаный берег.

Осуществить свои намерения фашистам не удалось. Очнувшись от полуобморочного состояния, Новолетов, изловчившись, (откуда только берутся силы) сильным ударом сбил с ног одного фашиста. Второй отскочил от Новолетова и, выхватив из чехла гранату с длинной деревянной ручкой (без взрывателя), ударил комиссара по голове. Его труп сбросили с обрыва.

Дорогой ценой заплатили фашисты за гибель батареи. Они потеряли 11 танков, 2 бронетранспортера и 4 самолета. На волжских берегах нашли могилу несколько десятков их солдат.

Но главное, сражаясь насмерть, батарейцы отстояли переправу и вместе с зенитчиками 1077-го полка значительно ослабили ударную мощь танкового тарана врага и почти на сутки задержали его, не дали с ходу ворваться в город.

Вот подробности того легендарного боя батарейцев, которые стали известны благодаря рассказам оставшихся зенитчиков…

Каким образом они, числившиеся в списках погибших, остались в живых?

Ранее говорилось о том, что 23 августа Баскаков направил в Сталинград с донесением разведчицу Ефимову.

Пешком и на попутных машинах Ефимова добралась до командного пункта и передала командиру 3-го дивизиона капитану Юзюк донесение и устную просьбу Баскакова. Через 20 минут вместе с орудийным мастером они уже ехали на грузовой автомашине в Латошинку, на батарею. Боеприпасы Юзюк обещал отправить вслед за ними, как только вернется со склада боепитания другая машина.

У моста через Сухую Мечетку их машину остановил командир 282-го стрелкового полка, который сообщил, что немцы вышли к берегу Волги в районе Рынка и дальше ехать нельзя.

Посадив в машину тяжелораненых, он приказал орудийному мастеру вернуться в Сталинград.

У моста в это время скопилось много раненых, перевязывать которых было некому. Поэтому командир полка приказал Ефимовой заняться этим. До конца дня разведчица оказывала помощь раненым. Вечером вместе с пехотинцами она отошла в пос. Спартановку, а на следующий день была отпущена и вернулась в дивизион. Здесь она и служила до конца войны.

Мария Семеновна Ефимова-Тарасова, бывшая комсомолка, ныне мать пятерых детей, в настоящее время живет в Волгограде.

Клавдия Хлопотина — миловидная, беленькая девушка-комсомолка, певунья. В армию была призвана в мае 1942 года Мелеузским райвоенкоматом Башкирской АССР. На батарее была телефонисткой. Когда после боя с авиацией прервалась связь, Баскаков приказал Хлопотиной в ожидании связи ни на минуту не отлучаться от телефона. Выполняя этот приказ, она сидела в землянке возле телефона, периодически повторяя позывные дивизиона, но связи не было. Во время боя батареи с танками, когда все кругом гудело, рвалось, когда земля дрожала, с потолка на голову и за шею сыпался песок, сидеть в полумраке одной было невыносимо страшно. Клавдия взяла телефон, вышла с ним под открытое небо и устроилась в узеньком окопчике-щели, вырытой под деревом, рядом с землянкой.