На одном дыхании. Хорошие истории - [42]
Поделившись этим откровением, отец снял со стены фотографии, выбросил значки и собрание сочинений и напоследок пригрозил пальцем: ни в коем случае не будьте такими, как он, убейте в себе прадедушку и станьте, наконец, самими собой! Не сказать, что вы страшно расстроились. Во-первых, вы никогда не были с прадедом близки, поскольку он умер задолго до рождения большинства членов семьи, включая родителей. Во-вторых, его в вашей жизни было так много, что он успел порядком вам надоесть.
– А может, и урну тогда вынесем? – однажды спросили вы отца. – Мы же нашли завещание прадеда, где он признается, что против кремации! Убить его в себе проще, когда ничего не напоминает о нем! Да и вообще, энергетика у этой штуковины мрачная.
– А вот этого делать пока не стоит, – ответил вам папа. – Вон бабушка наша не хочет ни верить, ни принимать всю правду о нашей семейной драме, ей эта урна душу согревает, ну и пусть. А энергетика – разве может современный человек верить в такую ерунду?
Прошли годы. Бабушка умерла, у вас родились и выросли многочисленные дети, которые считали урну античной вазой, в семье появилось множество проблем, о прадедушке вы вспоминали в лучшем случае раз в году. Но вот странное дело… В какой-то момент вы начали больше пить, чаще ругаться, поднимать руку на жену и детей и в целом замечать, что унаследовали от своего предка не только сифилис и депрессию. Ваш состарившийся и почти выживший из ума папа стал вдруг снова напевать полузабытые песенки, а однажды по пьяни попытался прицепить на грудь внучке значок со светлым ликом прадеда и больно поцарапал девочку. Интуитивно вы чувствовали, что урну все-таки надо вынести, но теперь опасались неадекватной реакции собственного отца и про себя решили: «Вот умрет он, и тогда…» Отец ваш между тем, несмотря на помешательство, умирать не собирался, зато ваши дети стали по очереди приносить от врачей справки, из которых следовало, что депрессия и сифилис теперь поселились и в их головах и телах.
Дурацкая фантазия, правда?
Впервые вынести мумию Ленина из Мавзолея предложил двадцать восемь лет назад режиссер Марк Захаров. В 1991-м ведущие в федеральном эфире говорили о перезахоронении Ленина как о решенном вопросе, обсуждая уже не столько время, сколько место. Примерно тогда же Борис Ельцин с разных высоких трибун – от Московского Кремля до вашингтонского Капитолия – констатировал, что Россия навсегда распрощалась с коммунизмом и никогда не вернется в атмосферу тоталитарного прошлого. В июле 2001-го против выноса тела Ленина выступил Владимир Путин. По его мнению, для многих россиян это означало бы «они поклонялись ложным ценностям, ставили перед собой ложные задачи и что их жизнь прожита зря». Еще через шестнадцать лет Валентина Матвиенко допустила проведение референдума по этому вопросу, но предостерегла от раскола общества, заметив, что состояться он должен «не сегодня и не завтра». После того как похоронить Ленина предложили Ксения Собчак и Рамзан Кадыров, один из моих знакомых оппозиционеров, вспомнив Бродского, написал: «Если они против Ленина, то я за».
Короче, есть все шансы, что «дедушка» еще долго будет оставаться живее всех живых, а местоположение его трупа – влиять на здоровье нас всех, а сами мы упорно делать вид, что это все не так.
Фортепиано
У пешеходного перехода стоит высокий полноватый мужчина лет тридцати пяти с коляской, в которой посапывает годовалый малыш. На лице у мужчины – непередаваемое сочетание тоски, усталости и осознания безвыходности собственного положения. Иногда он заглядывает в коляску, поправляет там что-то, глубоко вздыхает, покусывает губы, смотрит куда-то вдаль сквозь пространство и время. Зелененькая вязаная шапочка с помпончиком придает его образу известную долю комичности – впрочем, может, мне так показалось после того, как у него зазвонил телефон, он взял трубку и заговорил. А говорил он так:
– Алле! Да, моя хорошая… нормально все… Хотя, знаешь… в общем… Тут светофор, сука, длинный, поняла? Поэтому так долго! Я? Я не ругаюсь, просто вот реально задолбало вот это все! Я вот тебе что сказать хотел: не пойду я на это е…ное фортепиано, поняла?! Не пойду!!! А вот так! Я против, чтобы Сашка туда ходил! Со мной? Со мной все прекрасно, вот только теперь я понял, что со мной-то как раз все пре-кра-сно! Все!!!
Опустив в карман телефон, мужчина высоко поднимает голову и оглядывается по сторонам с видом внезапно просветлившегося подкаблучника или мальчика-ботана, который впервые прогулял уроки. Я не могу сдержать улыбку, он это видит и сквозь зубы произносит:
– Вы ничего не поняли!
– Все я понял, – с максимально возможной серьезностью говорю я. – Вы не пойдете на это е…ное фортепиано. И правильно. Я бы тоже не пошел. Ну его, тем более если парню не нравится.
– Да? – Лицо под шапочкой с помпоном озаряется радостью. – Ты понимаешь, у меня самого от этого фортепиано детская травма… А жена все время: «Вот тебе, слабак, характера не хватило Моцартом стать, так хоть из сына сделаем!»
– А жена, наверное, сильно на твою маму похожа?
– А ты… а вы что, мою маму знаете?
Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.
МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.