На неисследованном Мадагаскаре - [7]

Когда несколько лет спустя я снова приехала на юг, Знахарей там больше не было. Но меня помнили и по-прежнему считали знахаркой. Несколько раз я помогала больным, получая в благодарность не только яйца и кур, но даже баранов.

А пока я собирала лекарственные растения, училась у Ретолани методам лечения и дозировке лекарств при различных заболеваниях.

Как лечить перелом предплечья? Нужно снять наружную кору одного дерева, вырезать из ствола лубки, наложить их на руку, предварительно растянув место перелома, между лубками положить мягкий внутренний слой коры и все это плотно обвязать лыком. Больной должен постоянно шевелить рукой. Даже открытые переломы легко заживают при таком способе лечения. Подобным же образом лечат перелом ноги. И только пролом черепа, что случается относительно редко, предоставляют лечить природе, так как знают, что в этом случае спасение почти невозможно, особенно тогда, когда из носа, ушей или глаз начинает идти кровь. Об операциях здесь имеют самое приблизительное представление.

Ретолани посоветовал, как мне вести себя при встрече с другими знахарями. Он также рассказал, что знахарь получает право на самостоятельную практику лишь после того, как, пройдя испытательный срок и Закончив ученье, поклянется на могиле умершего хомбиаса, что будет хранить свои знания в вечной тайне. Потому-то знахари и относятся с таким недоверием к пришельцам. Однако друг с другом они обмениваются и рецептами, и опытом. Они достают друг другу за незначительную плату растения, кору или корни, растущие только в их местности. Знахарь, идущий к другому знахарю, передает ему устную рекомендацию от знакомого коллеги, а также произносит слово-пароль. Кроме того, он должен примириться с тем, что его подвергнут пристрастной проверке.

Ретолани дал мне рекомендации к одному знахарю в Тулеаре и одному в Закарахе. В дальнейшем я действительно встречалась с этими людьми и долго беседовала о вопросах терапии. За время пребывания на Мадагаскаре я познакомилась с тринадцатью знахарями и их учениками и почерпнула от них много полезного.

Как-то я познакомилась на одной хлопководческой ферме со старухой, слывшей колдуньей и мудрой женщиной. Но я напрасно старалась завоевать ее доверие. О чем бы я ни заговаривала с ней, она только таинственно улыбалась и молчала. Каждый вечер она приготавливала для фермерской семьи чай, бледно-желтый и почти безвкусный напиток, который, однако, оказывал определенное и весьма благотворное влияние на самочувствие. Вся семья ежедневно пила этот чай. Я тоже испытала его благотворное влияние на свой организм, ослабленный малярией. Чтобы основательно подлечиться, я решила сделать «чайный день» и высказала пожелание старухе. Она не отвергла моей просьбы, но на следующий день исчезла.

— Ну что же, пусть повар приготовит вам чай, — решила сноха фермера, молодая, приветливая швейцарка. — В нашем саду его сколько угодно.

Чай был приготовлен и налит в чайник. Он оказался очень горьким на вкус.

— Возможно, чай слишком долго кипел, но он совершенно безвреден, иначе бы повар предупредил нас, — успокоили меня.

Вскоре у меня появились сильные головные боли, началась рвота. К вечеру я дрожала, несмотря на жару, ночью меня всю трясло, сердце гулко колотилось в груди, затем появились признаки паралича. На рассвете я с трудом дотащилась до комнаты хозяев, которые немедленно накрыли меня одеялом, положили в постель грелку и дали корамин.

Наконец вернулась Катрин, старуха колдунья. Увидев меня, она заявила:

— Вы умрете, это сильный яд, действующий на сердце. Его следует принимать не больше, чем может поместиться между указательным и большим пальцем. Эту щепотку на короткое время погружают в горячую воду, пока она слегка не пожелтеет. Но и этой жидкости можно пить не больше чашки в день.

— Почему же вы не сказали мне об этом, когда я просила вас приготовить чай?

— Говорить «нет» — невежливо. Кроме того, я считала, что вазахи настолько умны, что делают все правильно. Но теперь я вижу, что вы не знаете фанафоди гази.

В тот же день я уехала в госпиталь на машине, ежедневно отвозившей хлопок в Тулеар. Осмотрев меня, главный врач пришел в ужас и предрек мне «смерть в кустарнике», если я буду и впредь столь неосторожна. Он прописал мне лекарство, и через неделю все прошло.

Я с прежней энергией взялась за дело, хотя европейцы в Тулеаре, прослышав про мое отравление, были убеждены, что на меня совершено покушение за то, что я пыталась проникнуть в секреты хомбиаса.

В конце июля, путешествуя по плато, я оказалась в Фианаранцуа, где познакомилась с тогдашним префектом господином Ракотомизой, высокодбразованным, общительным малагасийцем.

Он проявил большой интерес к моим этнографическим исследованиям и объективно отнесся к знахарям, не отказав им целиком и полностью в праве на существование.

— Вы что-нибудь слыхали о племени микеа во время своего путешествия по западу? — спросил он.

— Да. Мне говорили, что примерно в шестидесяти километрах к северу от Тулеара в недоступной болотистой местности якобы живет небольшое племя пигмеев. Мне также говорили, что они питаются корнями и клубнеплодами. Дикий мед, собираемый ими в лесу, они используют для так называемого немого товарообмена.