На меже меж Голосом и Эхом - [39]
Не случайно, видимо, в стихотворении Гяды морской теленок имеет эпитет «пучеглазый»: глаз быка в народной традиции нередко выступает метафорой водного пространства: «…озеро, эта светлая масса воды, заключенная в круглой форме, на мифическом языке язычника представлялась глазом Тура (быка)»; «…названия Тур-озеро, Турово, Воловье око надо понимать так, что в язычестве озеро почиталось глазом небесного быка – солнца» [Афанасьев 1996, 68].
В отношении морского коня также прежде всего следует вспомнить названия соответствующего существа – h ipp o campus’а: рус. морской конек; лит. jū´ros arkliùkas ‘то же’, žuvelė arkliùkas ‘рыбка-конек’ [LKŽ, I, 307]. Ср. в этом отношении следующие названия рыб: рус. конь, кобыла, блр. конь, укр. кобила ‘жерех’, рус. конь ‘белорыбица’, пол. kobyia ‘сырть’ [Усачева, 157], рус. лошадиный вьюн ‘вьюн’ [Усачева, 121]; ср. также рус. табунец ‘гольян’ [Усачева, 76]. Ср. нем. Rappe ‘конь’ и ‘жерех’ [Усачева, 157].
В «Славянском бестиарии» идропь или едропь – «мифическое животное, полуконь-полурыба, предводитель всех рыб»; также испопотамъ, т. е. бегемот, который понимается как зверь водный и тако же видом яко конь, он же конь водный, водной, водяной или конь рьчный: Конь есть водяной чернь подобенъ коню, а зубы имать велики [Белова, 130, 136, 147].
Как уже упоминалось, в русской традиции в подводном царстве у Водяного «стада коров и лошадей». Поэтому «хорошо осведомленные люди привычно не едят раков и голых рыб (вроде налимов и угрей), как любимых блюд на столе водяного, а также и сомовину за то, что на сомах вместо лошади ездят под водой эти черти» [Максимов, 109; цит. по: ЭС, 73]. Или же «мутный вал, несущийся по воде, – их лошади» [РС, 94]. В жертву водяному приносили лошадиный череп или топили для него целую живую кобылу [см.: РС, 96, 102; ЭС, 72], или же у него самого конская голова [СМ, 83].
В литовской загадке конь уподобляется непосредственно рыбе: Ūžuolas be šakų, dzirvonas be takų, kumetė be vadelių žino kelių – žuvis ‘Дуб без ветвей, залежь без тропинок, кобыла без вожжей знает дорогу – рыба’ [TŽ V, 588, 592, № 292]. На «щучьих конях» разъезжает по своему подводному царству и царь-рак в латышской дайне:
Vēzi, vēzi, sukā galvu,
Liec kroniti galviņā!
Līdaciņas kumeliņi
Iemauktiņus zvadzināja
Рак, рак, причешись,
Надевай корону!
Щучьи кони
Уздечками позванивают
[BDS, № 2716]
Вслед за В.Н. Топоровым здесь «можно напомнить о глубокой связи коня и воды в ряде мифопоэтических традиций [возможно, для определенного периода она поддерживалась в порядке „мифопоэтической“ этимологии языковой близостью обоих слов, ср. и.-е. *ek’uo– ‘конь’ и *akuä (*эkuй) и *ёku– ‘вода’, ‘река’ и т. п. – ср. предполагаемый общий семантический множитель – ‘течь’, т. е. ‘бежать’ и ‘струиться’ (поток)], отраженной как в конкретных образах [ср. Посейдона в связи с его конской ипостасью и „морской“ функцией; Гиппокрену, букв. ‘лошадиный источник’, возникший от удара копыта крылатого коня Пегаса; гиппокампа, морское чудовище с телом коня и рыбьим хвостом; ср. также гиппопотама, в имени которого „лошадиное“ соединяется с „речным“ (лтш. nil-zirgs, букв. ‘Нила лошадь’) и т. п.], так и в мифологических мотивах (конь или „конские“ персонажи и вода, река, море) и в гидронимии („конские“ реки многочисленны в ряде и.-е. традиций, ср. др. – инд. Aśvanadl, букв. ‘лошадиная река’, др. – гр. Hípparis, Hippokíön, Hippokr´nē, лит. Ašvà, Ašvijà, Ašvìnė,-ynė, ср. на русских территориях Освея, Освица и т. п.)» [Топоров 1992, 14, 27]. Ср. в этом отношении литовскую загадку, в которой через коня загадывается река: Tarp dviejų kalnų juodas žirgas bėga ‘Между двух гор вороной конь бежит – река’ [LF, 161, № 321]; ср. соответствующие русские: Между гор, между гор бежит конь вороной; Не конь, а бежит, не лес, а шумит [Загадки, 29, № 466, 464].
Небезынтересно в данном случае отметить связь воды с конем у русских поэтов. Ср. у Пушкина: И тяжело Нева дышала, / Как с битвы прибежавший конь; у Мариенгофа: По мостовым, как дикие степные кони, / Проскачет рыжая вод а; у Соснора: И вод а всех волн / бежала в сентябре и убежала, / как конниц а … [Павлович, 92].
Благодаря Гомеру известно, что «троянцы приносили животных в жертву Скамандру и бросали в его воды живых лошадей; Пелей пожертвовал пятьдесят овец источникам, из которых берет начало Сперхей. Лошади и быки приносились в жертву Посейдону и другим божествам моря» [Элиаде 1999, 196]. В «Одиссее» (V.380) Посейдон мчится по морю на колеснице, запряженной длинногривыми конями [МНМ II, 232].
В связи с «Никем», пасущим под водой свои стада, ср. ирландского владыку потустороннего мира на дне моря, который о Бране, путешествующем по морю в поисках «острова блаженных», находящихся, по сути дела, «нигде», говорит: «Бран и его спутники думают, что здесь море, но для меня в колеснице все это – цветущий луг. Моя страна – под морем, через нее текут медовые реки. То, что Брану кажется лососями, – это мои кроткие ягнята и телята. Не видны тебе и кони на дне моря, а их там уйма. Испокон веков под волнами живут счастливые мои люди» [Demeter, 181—182].
