На меже меж Голосом и Эхом - [38]

Gyvulėlių skraidymas

Visus gyvulėlius

Sunku apsakyti,

Bet kiekvienas moka

Po dangų skraidyti.

Skrenda žiogelis,

Iš linksmumo žalias,

Skrenda avelės

Ir karvytės žalos.

Kiekvienas paukštelis —

Reikia tik girdėti —

Kaip mažas žmogelis

Moka kalbėti.

O jūrų žuvelės

Susėdo ant dugno

Ir giesmeles gieda,

Susikūrę ugnį.

Vaikeliai, vaikeliai,

Greičiau atsibuskit,

Rūtų daržely

Išdygo arkliukas

Полет животных

Всех животных

Трудно описать,

Но каждое умеет

По небу летать.

Летит кузнечик,

От радости зеленый,

Летят овечки

И коровки бурые.

Каждая птичка —

Надо только слышать —

Как маленький человечек

Умеет говорить.

А морские рыбки

Уселись на дно

И песенки поют,

Разведя огонь.

Детишки, детишки,

Скорее просыпайтесь,

В рутовом садике

Выросла лошадка

На первый взгляд здесь присутствуют типичные фантастические мотивы, характерные для детской литературы: животные, летающие по небу, поющие рыбы и вырастающий в саду, как трава, конь. Однако такая игра фантазии поэта не кажется случайной при обращении к другим его стихам, в которых явно выделяется несколько устойчивых лейтмотивов. Рассмотрим эти мотивы подробнее.

I. Животные, плавающие по морю, как рыбы

В нескольких стихотворениях Сигитаса Гяды встречается один и тот же мотив – пасущиеся в морях кони:

Niekas gano savuosius žirgelius

Turi Niekas kumelaičių,

Baltųjų žirgelių,

Turi Niekas visą bandą

Bėrųjų, šyvųjų.

Ten, po jūras molynas,

Jas Niekelis gano,

Jūrelių dugnu

Namo parsivaro

Никто пасет своих коней

Есть у Никого [94] кобылки,

Белые кони,

Есть у Никого целое стадо

Гнедых, сивых.

Там, по синим морям,

Их Никто пасет,

По морскому дну

Домой гонит

Нередко в связи с морским конем возникают аллюзии к небесному пространству: конь, пасущийся в море, должен разбудить солнце; морская трава расцветает звездами:

Žirgelio prašymas

Žirgeli, žirgeli,

Ėsk jūros žolelę,

Žirgeli, žirgeli,

Pažadink saulelę.

Pažadink saulelę

Iš vasaros jūrų,

Žiūrėk, kaip ten žalia,

Už lango, už durų,

Kur žvaigždės sužibę,

Kur jūros žirgai

Iš mariųžolelę

Skabnoja ilgai.

Žydraisiais žiedeliais

T o s žolės žydės,

Ilgumas šiaudelio,

Didumas žvaigždės!

Baltosios žvaigždelės

Širdis atsiskleis…

Keliauja žirgelis

Sau jūrų keliais…

Просьба коня

Конь, конь,

Ешь морскую травку,

Конь, конь,

Разбуди солнышко.

Разбуди солнышко

Из летнего моря,

Смотри, как там зелено,

За окном, за дверью,

Где звезды заблестели,

Где морские кони

Из моря травку

Щиплют долго.

Голубыми цветочками

Эта травка зацветет,

Длина соломы,

Величина звезды!

У белой звездочки

Сердце откроется…

Бродит себе конь

По морским дорогам…

В стихах Гяды в «девяти морях-океанах» плавает и морской теленок:

Jurų veršiukėlis

Vai graži graži mūsų žemelė,

Devynios jūros, devynios marės,

Tarp tų jūrelių eglė žydėjo,

Po tas mareles jūrų veršiukėlis,

Išverstaakis, jūrų veršiukėlis,

Akelėm varto, žuveles gaudo.

Mažos mergelės burneles prausia,

Žuvelių šukelėm galvą šukuoja.

Žolės žalumas, dangaus žydrumas,

Į aukštą dangų kyla žolelė…

Морской теленок

Ой, красивая, красивая наша земля,

Девять морей, девять океанов,

Между теми морями ель цвела,

По тем океанам морской теленок,

Пучеглазый, морской теленок,

Глазами вертит, рыбок ловит.

Маленькие девочки ротики моют,

Рыбьими расческами волосы расчесыв;

Зелень травы, голубизна неба,

В высокое небо поднимается трава…

В последнем стихотворении, видимо, отразилась аллюзия на текст из собрания народных песен Малой Литвы, опубликованного Л. Резой в XIX в., ср:

Išbėg’ išbėgo

Iš Rusnės kiemo

Du jaunu žvejytėliu.

Jie leido leido

Plonus tinklelius

Padumo vidurėly.

O ir sugavo

Dyvnai tinkleliais

Du j ū r i ų v e r š i u k ė l i u.

– Ai drauge, drauge,

Tavorščiau mano,

Kas tai dyvųžuvelės?

Выбегали

Из села Русне

Два молодых рыбачка.

Они пускали

Тонкие сети

Посреди пучины.

А и поймали

Дивно сетями

Двух м о р с к и х т е л я т.

– Ой, друг дружище,

Товарищ мой,

Что за дивные р ы б к и?.. [Rėza, 111, № 32]

Что же касается непосредственно морского теленка , следует прежде всего упомянуть названия соответствующих морских существ: ср. такие литовские названия рыбы Cottus quadricornus, как jūrių veršis, jūrjautis, буквально ‘морской теленок’ и ‘морской бык’ [LKŽ IV, 432, 434], названия керчака (Myoxocephalus scorpius) bullis, буквально ‘бык’, и jūros bùlius ‘морской бык’ [LKŽ I, 1133, 1153]; также русское название породы рыб бычок [см.: Даль I, 149], бык-рыба ‘бычок-подкаменщик’ [Усачева, 129], слвц. bul’ ‘жерех’ (букв. ‘бык’) [Усачева, 157]. Из «Славянского бестиария» здесь заслуживает упоминания волъ морский – «животное с головой вола; передние ноги с копытами, а вместо задних ног – рыбий хвост» [Белова, 76].

К уподоблению рыбы корове ср. также народную поговорку (зап. в с. Пелеса, совр. Белоруссия): Mano karvė graži kaip lydakė ‘Моя корова красивая, как щука’ [LKPŽ, 146]. Ср. также загадку: marga karvė dangų laižo – lydekaitis po ledu ‘пестрая корова небо лижет – щучка подо льдом’ [LT V, 528, № 6185].

Такое уподобление также хорошо известно в славянской народной традиции. В России «водяной владеет всем, что есть в воде и на воде… А в подводном царстве у него много скота – стада коров и лошадей, которых он лунными ночами выгоняет на прибрежные заливные луга» [Левкиевская, 341, 346; см.: СД I, 399; СМ, 83]. Ср. быличку: