На лосях - [6]

Город живет бойким сегодняшним днем, но над ним незримо витает дух героического прошлого: недавнего — времен гражданской войны — и очень далекого — когда Пермь Великая Чердынь была порубежным городом, который грудью отстаивал русскую землю от набегов сибирских орд.

К тем временам относятся и остатки крепости — мощный земляной вал, который отсекает от города значительный мыс земли, выходящий между двумя глубокими оврагами к крутому яру Колвы. Это Троицкая гора, место, от которого возрос современный город.

Ратегов, Наташа и объездчик перешли через полузасыпанный рое и поднялись на шестиметровую насыпь. Огляделись. Сразу за валом слегка наклонно к обрывам шла площадка, метров полтораста в поперечнике, — территория крепости. С трех сторон она была окаймлена крутыми склонами оврагов и речной долины, с четвертой — валом и рвом. Над самым обрывом к реке виднелась яма, в которой при раскопках нашли кольчугу и наконечники стрел. Где-то возле ямы стояла сторожевая башня: с этого пункта отлично была видна вся долина Колвы, яр, окаймляющий крепость, и часть боковых оврагов. За рекой уходили к горизонту ровные, как столешница, лесистые низины, над которыми в сизой дали вырисовывались контуры гор Полюдова кряжа.

— Знаете ли вы легенду о великане Полюде? — обратился директор музея к спутникам. — И как по-вашему, правдива она?

— Кто его знает… — неуверенно ответила Наташа. — Во всяком случае мне кажется, что, как и в былинах об Илье Муромце и других богатырях, в этой легенде за сказочными подвигами кроется какая-то очень глубокая правда…

— Совершенно верно! — воскликнул Ратегов. — Народ не стал бы веками хранить в своей памяти бессмысленную сказку. В былинах — его собственная многострадальная героическая история. И так же исторична былина о Полюде-богатыре, защитнике Пермской земли. Я ее считаю именно былиной, а не легендой Ведь почти доказано, что Полюд на самом деле существовал во второй половине XIII века. Это был новгородский гражданин, замечательный своей Необыкновенной силой.

В гряде гор на горизонте гигантской глыбой вставала вершина Полюда, по виду — точная копия гранитного постамента памятника Петру I в Ленинграде; для полного сходства недоставало лишь бронзового всадника на вздыбленном коне.

— По моему глубокому убеждению, — продолжал Ратегов, — со здешней сторожевой башни наблюдали не столько за ближайшими окрестностями, сколько за Полюдом и за Помяненным: там проходил рубеж Пермской земли; там, вероятно, стояли заставами дружины, которые первыми встречали вражеские орды, выползавшие из-за Каменного Пояса. Кто знает, не были ли Полюд и Пеля начальниками этих дружин? Стоит на городской башне дозорный и вдруг видит среди непроглядной ночной темени искорку — пламя костра на вершине Полюдовой горы. Сейчас же раздается набат, жители окрестных селений бегут под защиту крепостных стен. На подготовку к отражению врага времени более чем достаточно: пограничные дружины дали сигнал о нем, когда он находился от Чердыни еще за тридцать-сорок километров. Кроме того, они вступили с ордой в единоборство, а это опять-таки задержало ее движение. Понятно, почему о таких людях, как Полюд и Пеля, народ пел песни, складывал былины. Когда враг подходил к стенам крепости, его встречало организованное сопротивление. Чердынь и Полюд в те времена были, таким образом, стратегически взаимосвязаны. То же можно бы сказать и о других городках, стоявших на Колве, из которых виден был Полюд: богатыри подавали весть о неприятеле всей Перми Великой!

— Ну спасибо вам, Лука Федосеевич, — промолвил среди наступившего молчания объездчик, — никогда не думал, хоть и родился здесь, что земля наша такая интересная…

На следующее утро из города вышел маленький караван. Впереди вышагивала Наташа с закинутым за спину ружьем. Одной рукой она придерживала за поводок Жуку, на другом поводке следовал за девушкой Кучум, за ним — смирёная Верба. Шествие замыкал Семен Петрович. Объездчику приходилось всего труднее: кроме лосенка, он вел двух задорных псов, Тузика и Полкана. Малыш — так звали лосенка — и собаки представляли собой весьма игривую компанию, и хозяину приходилось то и дело распутывать поводки. Можно было бы, конечно, предоставить собакам свободу, но Семен Петрович опасался, как бы они не вступили в драку со своими деревенскими собратьями.

Шли по обочине разъезженного тракта, иногда подходившего совсем близко к высокому яру Колвы, с которого открывается обширнейший вид на заречье. Жаль, что небо было затянуто низко нависшей пеленой туч; вереница гор во главе со вздыбившимся Полюдом — одна из прекраснейших картин всего Приуралья — была скрыта за свинцовой вуалью.

— Крымкар, — указал объездчик на деревеньку, притулившуюся по-над яром.

«Крымкар… — подумала Наташа. — Удивительные в этих краях названия: Кудымкар, Сыктывкар, Крымкар… Должно быть, в них есть что-то общее».

Девушка была права. На древнепермяцком языке слово «кар» или «кор» означало «город», укрепленное селение. И эта крохотная деревушка, конечно же, является прямой наследницей некогда существовавшего здесь городка, от которого она и получила свое имя.