— Теперь можно играть в открытую: в нашем распоряжении, Макаров, полные сведения о ночном происшествии, так что выкладывайте все начистоту. Добровольное признание облегчит вашу участь.
Нет, это был тертый калач — мгновенно изобразил благородное негодование:
— Или я вам не рассказывал?! Еду — лежит! Подобрал, привез…
— Все понятно, Федор Сергеевич, — усмехнулся Виктор, — от этого гражданина откровенности ждать не приходится. Может, проведем с его участием следственный эксперимент?
Гавриленко посмотрел на часы, прикинул что-то про себя, кивнул согласно.
— Только Светлану Ивановну пригласить надо. И понятых.
Перед выездом Виктор заскочил в лабораторию — узнать, когда будет готово заключение экспертизы по поводу обнаруженных им на шпангоуте автобуса волос.
— Хорошо бы поскорее все сделать, — попросил дежурную лаборантку.
— Вы же все равно сейчас спать отправитесь, — пожала она плечами.
— А вам-то об этом откуда известно?
— Разве это не написано на вашем лице? — и добавила успокаивающе: — Хорошо, хорошо, позвоню домой.
Спать… Сейчас, когда главное было позади, сонливая истома действительно разлилась по всему телу, отпечаталась, очевидно, и на лице.
Он вышел на крыльцо. Все уже собрались у автобуса, ждали его. Водитель, не в силах понять, что затевается, сторожко взглядывал то на одного, то на другого.
— Как сделаем, Виктор Пантелеевич, — спросил Гавриленко, — может, ты поведешь?
Виктор молча кивнул, полез в кабину. В салоне разместились Светлана Ивановна, незнакомые Виктору мужчина и женщина — понятые, Федор Сергеевич и водитель. Федор Сергеевич занял место на переднем сиденье, у самой двери — здесь сидел ночью задремавший на свою беду слесарь.
Тронулись. Виктор повел автобус к месту ночной трагедии. Он вырулил на Ветлужскую на полквартала выше строящейся пятиэтажки, дождался интервала между проходившими по улице машинами и, наращивая скорость, двинулся к знакомому повороту. Вот уже и забор, опоясавший стройку, вон и пролом в заборе, который сбил их поначалу с толка; быстрее, быстрее…
Автобус мчался теперь на полной скорости, круто вписываясь в изгиб дороги. Виктор почувствовал, как его всем корпусом неудержимо клонит вправо. Он дотянулся до рычажка пневматики, и передняя дверь в салоне послушно раздвинула створки. И тотчас в зеркале, обращенном к салону, отразилась фигура Федора Сергеевича, безвольно посунувшегося к распахнутой двери.
— Стой! — крикнул Виктору водитель, метнувшись к стеклу, отделявшему салон от кабины. — Останови!
Его широкое лицо как-то мгновенно опало, губы дрожали.
— Я все расскажу…
Зовут моего героя, как читатель, видимо, уже обратил внимание, Виктор Пантелеевич. Фамилия — Горох. Остальные анкетные данные, мне кажется, для фрагментов и не требуются.
