На крыльях мужества - [14]
Хорезм-хан гневно вскочил и стукнул мечом:
— Что ты сказал? Как смеет этот ничтожный, безвестный хан называть меня своим «любезным сыном»? Это я, шах-ин-шах, могу назвать твоего дерзкого владыку своим сыном, если пожелаю и он этого заслужит. Я требую к себе почтения и не разговариваю с наглыми! Гоните прочь этих безумных послов степного выскочки!
Хорезм-шах выхватил из рук посла письмо Чингисхана, разорвал и, бросив клочки ему в лицо, быстро удалился, сопровождаемый векилем, во внутренние покои дворца.
Кипчакские ханы волновались и кричали:
— Смерть дерзким! Рубите их! Пусть их каган увидит, можно ли оскорблять нашего великого шах-иншаха!
Один хан бросился на читавшего письмо посла и ударом меча свалил его с ног.
Джелаль-эд-Дин вмешался и, подняв меч, загородил двух монгольских послов:
— Безумные! Остановитесь! Разве вы не помните закон: «Посла не душат, посредника не убивают». Я беру их под свою защиту. Пусть их бережно, под охраной, доставят на границу.
Тимур-Мелик тоже обнажил меч:
— Я позабочусь, чтобы они безопасно вернулись к своему владыке.
Джелаль-эд-Дин приказал:
— Слуги, возьмите тело мертвого иноземца и передайте шейх-уль-исламу для достойного погребения… Какой бессмысленный удар! Какое ненужное убийство! Оно нам теперь грозит ураганом страшных бед…
VI. В ЛАГЕРЕ «ПОТРЯСАТЕЛЯ ВСЕЛЕННОЙ»
В верховьях Черного Иртыша, среди зеленой степи, у подножья одинокого кургана, стоял большой желтый шелковый шатер с золотой маковкой в виде рогатой головы яка. Он был отобран Чингисханом у китайского императора. Позади шатра блистали белыми войлоками две большие юрты, обтянутые пестрыми ковровыми дорожками. В юртах помещались последняя молодая жена Чингисхана красавица Кулан-Хатун с малолетним сыном и ее служанки-китаянки.
Перед желтым шатром, на выметенной площадке, горели постоянные огни на сложенных из камней двенадцати жертвенниках. Между этими огнями должны были проходить все, являвшиеся на поклон к великому кагану. Этими огнями, как объясняли завывавшие заклинания шаманы, очищаются преступные замыслы и отгоняются злые джинны, вьющиеся невидимо вокруг злоумышленника.
С одной стороны шатра был привязан к литому золотому приколу белый жеребец Сэтэр. У него были огненные глаза и белая шерсть по черной коже. Ни один человек не садился на него. Во время походов Чингисхана, как объясняли знающие, на этом белоснежном жеребце Сэтэре ехал невидимый могучий бог войны Сульдэ, покровитель войска монголов, который вел их к потрясающим победам.
По другую сторону шатра стоял всегда оседланный широкогрудый жеребец Найман, любимый боевой конь Чингисхана, светло-рыжий, с черными ногами и хвостом и черным ремнем вдоль хребта, — потомок диких степных лошадей.
Возле священного коня Сэтэра было воткнуто в землю высокое бамбуковое древко с белым девятихвостым знаменем и с изображением беркута, держащего в когтях коршуна. А невдалеке, в ограде, находились отборные кобылицы с жеребятами. Их каган держал при себе, чтобы всегда иметь свежий, пенящийся кумыс.
Вокруг кургана расположились три кольца дозорных телохранителей-тургаудов. Вооруженные, в кольчугах и железных шлемах, они следили, чтобы ни одно живое существо не приблизилось к священному шатру повелителя монголов.
А дальше, в степи, широким кругом рассыпались черные монгольские юрты и рыжие тангутские шатры: это был личный стан — лагерь тысячи избранных телохранителей на белых конях. В эту охрану входили только сыновья знатнейших ханов. Из них каган выбирал наиболее сметливых, смелых и назначал их начальниками отрядов.
Еще дальше раскинулись другие станы, они тянулись по степи и уходили к покрытым густым лесом голубым горам. Между станами паслись верблюды, быки и табуны разношерстных коней. Конюхи с гиканьем скакали, размахивая шестами с арканами, и следили, чтобы кони разных табунов не смешивались или не приближались к косякам кобылиц с жеребятами.
Лагерь монголов жил своей особой жизнью, своими порядками и обычаями. Войско казалось огромным. Про него ходили слухи, что оно велико и страшно, как бушующее море, но только один каган и его ближайшие помощники знали, что монгольских воинов, двинувшихся на завоевание «вечерних стран», было всего сто двадцать тысяч[17]. С этим войском «потрясатель вселенной» решил завоевать Великий Хорезм и сопредельные страны.
В знойный полдень без ветра над степью дрожали волны горячего воздуха. Весь лагерь Чингисхана дремал, и даже кони, обычно бродившие по равнине, теперь стояли неподвижно, сбившись в табуны, и, равномерно покачивая головами, отгоняли вьющихся вокруг них слепней.
Издалека, точно жужжание мухи, донесся тонкий тягучий звук. Потом стал выделяться быстрый перезвон бубенцов. Уже было видно, как клубок пыли катился по дороге… Два всадника мчались в лагерь. Они доскакали до черных монгольских юрт, где одна лошадь грохнулась о землю, а всадник перелетел через голову.
Выбежавшие тургауды, подхватив лошадей под уздцы, провели их к заставе. Оттуда, в сопровождении часовых, оба прибывших прошли в загородку для жеребят, где нашли Чингисхана. Большой, грузный человек, с длинной рыжей, полуседой бородой, в черной простой одежде пастуха, в белых замшевых сапогах, сидел на корточках перед белой кобылицей и, жмурясь, следил за тем, как серый, мышиного цвета жеребенок, на длинных, еще неуверенных ногах, тыкал мордочкой в розовое вымя матки.
Роман «Чингизхан» В. Г. Яна (Янчевецкого) – первое произведение трилогии «Нашествие монголов». Это яркое историческое произведение, удостоенное Государственной премии СССР, раскрывающее перед читателем само становление экспансионистской программы ордынского правителя, показывающее сложную подготовку хана-завоевателя к решающим схваткам с одним из зрелых феодальных организмов Средней Азии – Хорезмом, создающее широкую картину захвата и разорения Хорезмийского государства полчищами Чингиз-хана. Автор показывает, что погрязшие в политических интригах правящие круги Хорезма оказались неспособными сдержать натиск Чингиз-хана, а народные массы, лишенные опытного руководства, также не смогли (хотя и пытались) оказать активного противодействия завоевателям.
Роман «Батый», написанный в 1942 году русским советским писателем В. Г. Яном (Янчевецким) – второе произведение исторической трилогии «Нашествие монголов». Он освещающает ход борьбы внука Чингисхана – хана Батыя за подчинение себе русских земель. Перед читателем возникают картины деятельной подготовки Батыя к походам на Русь, а затем и самих походов, закончившихся захватом и разорением Рязани, Москвы, Владимира.
Роман «К „последнему морю“» В. Г. Яна (Янчевецкого) – третье заключительное произведение трилогии «Нашествие монголов», рассказывающее о том, как «теоретические доктрины» Батыя о новых завоеваниях на европейском континенте – выход к берегам «последнего моря», превращаются в реальную подготовку к походам татаро-монгольских полчищ сначала в среднее Поднепровье, потом на земли Польши, Моравии, Венгрии, Адриатики.
Роман «Чингисхан» – эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран…«Батый» – история еще одного великого завоевателя, хана Батыя, расширившего границы монголо-татарской империи до севера Руси и вторгшегося в Польшу и Венгрию.«К “последнему морю”» – эпопея о противостоянии Руси и монголо-татарских завоевателей, о тонких связях, поневоле сложившихся между победителями и побежденными, о взаимном культурном и политическом влиянии русских и монголов, – но прежде всего о чести и мужестве, в равной степени присущих и тем, и другим.Монгольские всадники по-прежнему стремятся к «последнему» – Средиземному – морю, монгольские ханы-полководцы по-прежнему мечтают о всемирном господстве.
Историческая повесть известного советского писателя В. Г. Яна (Янчевецкого) «Огни на курганах», впервые изданная в 1932 году и в последствии переработанная и дополненная, рассказывает о талантливом, но жестоком завоевателе Александре Македонском. Писатель постарался изобразить его таким, каким он был в действительности: разрушителем городов, истребителем мирного населения целых районов, казнившим каждого, кто оказывал ему сопротивление или казался подозрительным.
Повесть «Юность полководца» посвящена князю Александру Невскому и рассказывает о заслугах князя в качестве организатора обороны Великого Новгорода от натиска шведов и Тевтонского ордена в начале 40-х гг. XIII в. При этом автор показывает, что Новгород под руководством этого князя был той частью «русской земли», которая сохранила не только какую-то независимость от Орды, но и очевидную боеспособность в борьбе с агрессией западных соседей.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».