На крыльях - [59]

— Регулятор давления автопилота.

— А это?

— Сигнальная лампочка двери пассажирской кабины.

— Почему она сейчас не горит?

— Дверь закрыта.

— А это?

— Включение обогревательной печи.

— Знаете… — и, немного помолчав, как бы между прочим, пропел: — А-ба-ба, а-ля-ля…

Второй пилот опять обеспокоенным взглядом пробежал по приборной доске, но всё было нормально: и курс, и скорость, и высота, и температура… В чём же дело?

— Заданную нам высоту набрали или нет?

— Набрали, Виктор Андреевич.

— Очень хорошо. А есть ли под нами какой-нибудь характерный ориентир?

— Есть, — ответил второй пилот, глянув вниз, — Железка…

— Вот и нажмите на кнопку секундомера, засеките время от этой железной дороги, чтобы немного погодя определить нашу путевую скорость на прямой. Как раз впереди встретится нам ещё одна дорога.

Второй пилот включил секундомер, но попытался оправдаться.

— Так ведь штурманские обязанности исполняет сейчас Яков Иванович…

— Каждый член экипажа должен исполнять только свои обязанности, это верно, — согласился Виктор Андреевич. — Но все должны всегда знать, где они находятся, помогать друг другу в ориентировке и определении путевой скорости. Ориентировка — общее дело экипажа. Тогда вам самим приятнее будет лететь и легче соблюдать расписание. Вы же — лётчики, это должно быть у вас в крови!

— Понятно, Виктор Андреевич.

— А сейчас я включу «Иван Ивановича» и посмотрю, как вы летаете на автопилоте.

— Чего же тут мудрёного: он сам ведёт машину!

— Ну, отдохнёте немного… Вы откуда сами? Расскажите о себе.

… Виктор Андреевич внимательно слушал короткий рассказ второго пилота, изредка вприщур посматривая то на него, то на приборы. Сперва всё шло хорошо, но потом самолёт стал почему-то то поднимать нос, то опускать, набирая при этом или теряя несколько метров высоты. Второй пилот стал подкручивать ручку горизонтальной стабилизации, но положение только усугублялось.

— Не держит, — убеждённо сказал он.

— О приборе, как и о человеке, нельзя судить так скоропалительно, — заметил Виктор Андреевич. — Возможно… Впрочем, вы сами скажите: отчего это может произойти при совершенно «честном», исправном автопилоте?

Второй пилот сосредоточенно наморщил лоб, тщетно перебирая в памяти различные варианты объяснения, но, боясь ошибиться, невольно скосил глаза в сторону бортмеханика. Поняв немую просьбу товарища, Володя мимикой удачно «подсказал» ему, и пилот сразу вспомнил то, о чём им как-то говорил преподаватель на курсах.

— Крутятся колеса! — сказал он.

— Что надо сделать?

— Нажать на тормоза.

— Жмите…

— Гм… Жму, да вот почему-то никакого эффекта. Значит, дело не в колёсах, — огорчился второй пилот.

Задумался и Виктор Андреевич.

— Ах ты, егоза с бантом, — улыбнулся он. — Сейчас я выйду в пассажирскую кабину и всё улажу, если, конечно, у неё покладистый характер…

— У кого?! О чём вы, Виктор Андреевич?

— Сейчас, сейчас… Сергеев, посматривайте! — с этими словами он встал с пилотского кресла и вышел в общую кабину.

В мягких удобных сиденьях полулежали пассажиры. Лица их улыбались, а взгляды всех были направлены на девочку в коротком платье и с большим голубым бантом на голове. Белокурые волосы её рассыпались по плечам, серые глазёнки блестели весело и озорно: ведь она нашла для себя забаву, которая не только ей доставляла удовольствие, но и привлекала внимание взрослых!

С громким визгом и смехом она быстро разбегалась по фюзеляжу и делала прыжок. Затем поворачивалась и проделывала это в обратном направлении…

— А вот я тебя и поймал, проказница! — воскликнул Виктор Андреевич, схватив её в свои объятия и поднимая от пола.

— Так я же не ловилась! — вскрикнула девочка. — Вот давайте снова… А так — не по правилам!

— А ты кто такая, что в самолёте правила устанавливаешь?

— Верочка.

— Вон как! Подумать только, я до сих пор тебя не знал.

— Потому что я маленькая, а вы… большой, — рассудительно пояснила она. — Мне ещё семи лет нет.

— Правильно, не спорю. А вот бегаешь в самолёте зря.

— Нельзя?

— Если очень хочется, то, пожалуйста. Но оттого, что ты бегаешь, самолёт качается и про лётчика скажут, что он не умеет летать, плохой лётчик… А на самом деле он-то и не виноват!

Девочка задумалась.

— Тогда я буду сидеть смирно, — решила она.

— Молодец. Лучше в окошко посмотри. Вон поезд идёт…

— Где?

— Внизу.

— Там всё игрушечное, — отмахнулась Верочка.

Все рассмеялись, и даже мать Верочки улыбнулась, набралась смелости и, приоткрыв занавеску, посмотрела на землю, но только на одну секунду.

— Мы, наверное, очень медленно летим, ведь правда? — спросила она. — Земля еле движется…

— Напротив. Мы летим… — Виктор Андреевич глянул на землю, на часы и ответил: —… со скоростью двести шестьдесят километров в час.

— Это очень много? — поинтересовалась Верочка.

— Нет, а когда ты вырастешь, то к тому времени будет даже очень мало.

Девочка сделала вид, что поняла и вполне удовлетворилась ответом, оправила на себе платье и потрогала рукой бант. Виктор Андреевич ласково потрепал её по плечу и вернулся в пилотскую кабину.

— Ну, авиаторы, какая скорость? — спросил он у второго пилота, усаживаясь на свое место.

— Сейчас подсчитаю, Виктор Андреевич.