На краю земли. Огненная Земля и Патагония - [22]
Тоннами накапливается золото в сейфах Поппера. В противоположность бедному Антуану де Тунэну, королю Патагонии только в своем собственном воображении, Поппер может считать себя действительным властителем Патагонии. Он даже чеканит собственную монету — конечно, из чистого золота — со своим именем с одной стороны и со скрещенными киркой и лопатой золотоискателя — с другой. Эти золотые монеты еще долгое время были в обращении и оценивались по курсу не только на Огненной Земле и большей части Патагонии, но даже и в чилийском городе Пунта-Аренас.
Поппер развивает удивительно разностороннюю деятельность: он не только руководит своим крупным золотодобывающим предприятием, но и интересуется растительным и животным миром Огненной Земли, пишет о них научные трактаты; кроме того, он издает первые и довольно точные карты всего острова. Мы не можем решить, «возместили» ли эти добрые дела убийство индейцев; но… из всех «красных принцев» на краю земли он был определенно самым человечным.
Однако Поппер нажил себе врагов среди белых, в частности в лице губернатора Ушуаи, в то время маленькой деревушки, но все же «столицы» аргентинской части Огненной Земли. У него отобрали один за другим лагеря по добыче золота, а в конце концов также и основной лагерь «Эль Парамо». Чтобы лучше защищаться, Поппер покидает обогативший его остров и из Буэнос-Айреса начинает кампанию в прессе против губернатора Ушуаи, обвиняя его в делах, которые последний ведет с людьми, стоящими вне закона. Будучи хорошим полемистом, он наживает себе все больше новых врагов; несколько раз дерется на дуэли, а затем продолжает борьбу пером — таким же опасным оружием для тех, на кого он нападает, невзирая на их высокое положение и чин.
Смерть, с которой он так часто играл, захватила его врасплох не с оружием в руках, а в постели гостиницы в центре столицы Аргентины. Однажды утром нашли его труп, лицо было искажено предсмертными муками. Вскрытие, правда, помогло узнать название яда, от которого он умер, но не имя соперника или политического противника, который его подсыпал. Так окончилась авантюристическая и почти эпическая жизнь Джулио Поппера.
Но у Патагонии и Огненной Земли были еще и другие «принцы». Я вспоминаю прежде всего о том, кто был нам ближе всех по духу, по времени и месту и с которым мы одно время совместно там работали: это Жозеф Амперер, французский этнограф и специалист по доисторическим временам. Он прожил два года на побережье Тихого океана среди алакалуф и помимо этих последних оставшихся в живых индейцев исследовал также и доисторическое население Патагонии. Кроме того, он установил настоящее географическое положение первого испанского поселения у Магелланова пролива — Пуэрто-Амбре (гавань голода), которое до сих пор определялось неверно. Умер он в конце 1958 года при проведении научной работы на месте раскопок на берегу канала Фицрой, засыпанный землей Патагонии, которую он долго исследовал и в которой так долго искал.
Известный миссионер Р. П. Альберто М. де Агостини также посвятил почти всю свою жизнь исследованию Патагонии и Огненной Земли, и его имя там, на юге, еще и сегодня у всех на устах. Ему мы обязаны составлением новейших и самых точных карт этого края, и особенно Южных Анд, которые он, как альпинист, тщательно исследовал и красоту которых запечатлел на своих снимках.
К именам французского ученого и итальянского священника надо присоединить имена шведов Норденшельда и Скоттсберга и last not least (последнего, но не менее важного) немецкого летчика Гюнтера Плюшова, который первым облетел край земли на маленьком гидросамолете «Серебряный кондор» и отдал свою жизнь этому ледяному великолепию, которым он сверху так восхищался и которое его всегда привлекало.
В заключение следует также вспомнить о таких идеалистах, как протестантский миссионер Томас Бриджес и католик монсеньёр Фаньяно, которые в самых тяжелых условиях пытались обратить в христианство огнеземельцев незадолго до их полного истребления, хотя достигнутые результаты абсолютно не соответствовали их самопожертвованию.
Бриджес составил словарь языка яганов, содержащий почти 30 тысяч слов, хотя Дарвин после своей огнеземельской поездки писал, что эти огнеземельцы издают нечленораздельные звуки, которые вряд ли можно назвать языком. Если я упоминаю имя известного ученого Чарлза Роберта Дарвина, то не потому, что его путешествие на борту «Бигль» по проливу, носящему теперь название этого судна, было особенным подвигом. Я упоминаю об этом потому, что к заблуждениям и известным опрометчивым суждениям этого великого человека-относятся такие ужасные слова, вышедшие в 1833 году из-под его пера, как истребление индейцев Огненной Земли является самой справедливой из всех войн, так как она, мол, направлена против «диких»… Какими бы строгими ни были законы естественного отбора, все же в конце перечисления «принцев» края земли я не могу решить, куда причислить этого совсем не кровожадного ученого: к «добрым» или «злым» принцам?
«Микальви» и каналы
Маленький порт с куцей набережной и разрушающимся деревянным причалом почти пуст. Только через два-три месяца снова придут грузовые суда из Европы за тюками шерсти и замороженными бараньими тушами. Сейчас в порту лишь устаревший буксирный пароход и два маленьких парусника с Огненной Земли. У причала маячит нечто непонятное: какой-то древний ковчег, серая окраска которого выдает его принадлежность к Armada Nacional, чилийскому военному флоту. Он невелик, зато узкая труба его нескромно высока. В вечер перед отплытием из трубы этого чудовища извергаются клубы такого темного, густого дыма, какого, наверное, не увидишь ни в одной гавани мира. Еще до того как рядом с гербом Чили мы прочитали название судна, мы поняли, что этим допотопным морским чудовищем мог быть только «Микальви», вид которого нам описали заранее.
