На краю земли. Огненная Земля и Патагония - [14]

Если добываемая в Аргентинской республике нефть в количестве свыше 6,5 миллионов тонн[2] полностью покрывает собственные потребности страны и Аргентина в состоянии отказаться от ввоза любых нефтепродуктов, то этим она обязана наряду с несколькими другими месторождениями не только недрам Патагонии, но и недрам Огненной Земли. В аргентинской части большого острова государственным предприятием по разработке нефти является Yacimientos Petrolificos Fiscales, марка которого — окаймленные двумя кругами буквы YPF — встречается здесь на каждом шагу.

Охваченные завистью к преуспевающим соседям-конкурентам, чилийцы начали искать и скоро нашли тоже нефть в «своей» Патагонии и на «своей» Огненной Земле. Невдалеке от Пунта-Аренас и на северном берегу Магелланова пролива чилийская государственная организация ENAP (Empresa Nacional de Petroleo), соответствующая аргентинской YPF, тоже перешагнула через Магелланов пролив и установила свои буровые вышки в огнеземельской пустыне. Там сейчас занято более 4000 рабочих, и в северной части Огненной Земли как по мановению волшебного жезла появился целый город из сборных домов — Сомбреро. Тут же — поблизости, в Манантьялесе, уже несколько лет работает нефтеперегонный завод, не уступающий по оснащению самым современным заводам Северной Америки и Европы.

Очищенная нефть течет по пятидесятикилометровому трубопроводу к маленькому порту, построенному ENAP в Кларенсии, откуда она морем отправляется на север Чили. В стадии строительства находится новый нефтеперегонный завод, который должен быть в три раза больше, чем в Манантьялесе! Нефть, добываемая в Чили, почти полностью удовлетворяет потребности страны.

Для того чтобы Аргентина и Чили смогли освободиться от современного вида рабства — ввоза жидкого топлива, жизненно необходимого для экономики, — понадобились, естественно, длительная подготовка и огромное количество техники. То, что обе страны не обладали достаточным количеством денежных средств и рабочей силы, вполне можно себе представить. Ни Аргентина, ни Чили не могли обойтись без денежной помощи, в обеих странах не было ни инженеров-нефтяников, ни вообще нужного технического персонала всех квалификаций. Они поставляли только чернорабочих, которые бурили в течение десятилетий землю Патагонии и Огненной Земли под руководством североамериканских инженеров, мастеров, бригадиров и с помощью американского капитала, который был, конечно, заинтересован в таком большом и перспективном деле.

Эта опека была необходима, но выносили ее с трудом. Совершенно чуждые стране, ее языку и образу жизни, гринго так же мало привыкали к Патагонии, как и она к ним…

Гринго постепенно потеряли легко доставшиеся им важные позиции в эксплуатации недр Патагонии. Надо научиться обходиться без гринго, и, чем скорее, тем лучше! Как только первые рабочие-нефтяники усвоили основы новой профессии и смогли занять места бригадиров и мастеров, а североамериканские университеты выпустили первых аргентинских и чилийских специалистов-инженеров, YPF и ENAP сократили количество американских специалистов в нефтеразведке и нефтедобывающей промышленности. В настоящее время в этой промышленности, находящейся теперь целиком в руках правительств Сантьяго и Буэнос-Айреса, работают буквально единицы гринго.

Боевой клич этой «нефтяной войны» мы видели на облупленной стене в Пунта-Аренас, на которой рядом с примитивно нарисованной вышкой неопытная, но решительная рука написала мелом местный социалистический лозунг: «Еl Petroleo chileno Рага El Pueblo chileno!» (Чилийская нефть — чилийскому народу!) Эта война теперь выиграна, и победа одержана.

На берегу Скайринга мы обошли покинутые бараки и замолкшие мастерские бывшей шахты «Елена». Входы в шахту забиты досками, а вышки из гнилых балок угрожают обвалом. К длинным деревянным сходням, наверное, уже никогда не причалит пароход. Казалось, что все это медленно превращается в ничто, однако шахта четверть столетия существовала и работала и даже еще теперь охраняется старой супружеской парой, живущей в полуразвалившейся хижине, на случай, если…

Спустя несколько дней мы проходили по новым улицам Сомбреро — центра другой пустыни, на севере большого острова Огненная Земля. Там мы видели рабочих, держащих в руках конверты с полученной зарплатой. При осмотре только что законченного дома для мастера завода мы узнали, что одна такая квартира, правда с полным комфортом и даже с робкими намеками на роскошь, стоит для ENAP около 100 000 марок! Нам показали буровую вышку новейшей системы, на которой работали одетые в шлемы, забрызганные грязью рабочие, и в заключение повели на нефтеперегонный завод, гордость Манантьялеса, который, как гигантский орган, простирал к небу свои блестящие металлические трубы. Колеблемые ветром высокие газовые огни на окрестных холмах напоминали о лагерных кострах племени она, по* степенно гаснущих один за другим после прихода белого человека.

Мы выразили гидам и принимавшим нас в Сомбреро хозяевам свое удивление, восхищение и благодарность. Их гордость за свершенное произвела на нас такое же сильное впечатление, как и их гостеприимство. Но мы думали и о другом: пятьдесят, самое большее шестьдесят лет тому назад здесь жило только несколько кочевых индейских семей, добывавших себе пропитание с помощью стрел и своры собак. Прошло только полстолетия — и что за чудо совершила нефть! После наступления темноты красновато-желтые языки пламени становились еще виднее и вновь оправдывали название этой страны, а вместе с тем усилия и надежды ее теперешних обитателей. Но если не быть аргентинцем или чилийцем и, к несчастью, принадлежать к тем старомодно мыслящим людям, которых скорее раздражает, чем радует проникновение цивилизации белых и вымирание индейцев, знакомых нам по книжкам с картинками, тогда видишь за каждым из этих огней сидящих индейцев, укутанных в шкуры и прижимающих к себе своих собак для защиты от ночного холода. Они умерли, чтобы жила овца, чтобы ударила из-под земли нефть и чтобы Огненная Земля стала наконец богатой — но для других людей…