На краю земли - [93]

Стивен проследил за тем, как размытый, затянутый облаками остров исчез за кормой, и лег рано, закончив свои обычные молитвы молитвой для исправления озлобленного состояния ума, и теперь лежал с работой Боэция «De Consolatione Philosophiae» note 27 и двумя унциями настойки опия.

Несмотря на это, когда в два часа ночи Падин разбудил его и медленно, с большим трудом сказал ему по-ирландски и по-французски, что мистер Блекни проглотил четырехфунтовое ядро картечи, Стивен проснулся не в духе.

— Не морочьте мне голову, — отозвался доктор. — Этот гаденыш врет, втирает очки, ломает комедию ради того, чтобы несколько дней бить баклуши. Что ж, я пропишу ему лекарство — век будет жалеть, что на свет родился.

Но когда Стивен увидел несчастного «гаденыша» — бледного, перепуганного, с виноватым видом сидевшего возле фонаря на палубе кубрика — и узнал, что ядро было одним из девяти, составлявших заряд четырехфунтовой пушки баркаса, он тотчас бросился за желудочным зондом и влил в Блекни огромное количество теплой соленой воды, добавив в нее немного рома. После этого дюжие матросы схватили Блекни за пятки и перевернули его вниз головой. Заслышав между мучительными спазмами стук металла в тазу, доктор с удовольствием подумал о том, что не только спас пациента от верной смерти, но и — на какое-то время — избавил его от тяги к спиртному.

Несмотря на полный успех, на следующий день доктор все еще чувствовал себя мизантропом, и когда Адамс заметил, что на обед в офицерскую кают-компанию будет приглашен капитан и меню будет необыкновенным — чем-то вроде угощения у лорд-мэра, — он отозвался: «Да неужели?» — всем своим видом давая понять, что это не доставит ему никакого удовольствия. «Я помню, с каким видом этот бонвиван околачивался в порту», — пробормотал он про себя, косо посматривая на Джека с мостика на подветренном борту, в то время как «Сюрприз» плавно рассекал простиравшиеся до бесконечно далекого горизонта голубые воды Тихого океана. «Видел, как он самым бесстыдным образом распускал свой павлиний хвост в поисках какой-нибудь девки. Так же поступал и Нельсон, вкупе с прочими капитанами и адмиралами, которые всегда готовы задрать податливый подол. При виде причинного места они сразу забывают про долг перед Его Величеством. О долге вспоминают лишь тогда, когда речь идет о науке или каком-то полезном открытии. Да пропади он пропадом, этот фальшивый лицемер. Но, возможно, он не догадывается о своей фальши — pravum est cor omnium — в сердце гнездится порок, и изучить его невозможно. Воистину — чужая душа потемки!»

Несмотря на мрачный и мстительный характер, Стивен был воспитан в лучших традициях гостеприимства. Капитан был гостем кают-компании, и судовому врачу не пристало сидеть молча и дуться, как мышь на крупу. Принудив себя произнести четыре учтивые фразы, после подобающей паузы Стивен, низко поклонившись, изрек:

— Позвольте выпить с вами этот бокал вина, сэр.

— От всей души поздравляю вас, доктор, со спасением юного Блекни, — кланяясь в ответ, сказал капитан. — Не знаю, как бы мы сумели объяснить нашему старому приятелю, что его сын умудрился погибнуть от картечи, которая не сделала ни единой дырки в его теле. К тому же я не имею в виду французскую или американскую картечь.

— Как это его угораздило проглотить такой крупный предмет? — удивился отец Мартин.

— Когда я был безусым гардемарином и кто-то из юнцов болтал слишком много, мы заставляли его держать во рту картечь, — отозвался Джек Обри. — Мы называли ее пробкой для фонтана красноречия. Мне кажется, что Блекни просто пришлось заткнуть фонтан.

— Позволите передать вам кусочек бонито, сэр? — обратился к нему Говард, сидевший в центре стола.

— Будьте настолько добры. Великолепная рыба бонито, просто великолепная. Только ее бы и ел.

— Нынче утром я поймал семь штук, сэр, сидя на бизань-руслене и забрасывая снасть в край кильватерной струи. Одного я отослал в лазарет, еще одного — в мичманский кубрик, три штуки своим морским пехотинцам, а лучшую рыбу оставил для нас.

— Великолепно, великолепно, — снова повторил Джек.

Обед получился действительно великолепный: лучшая зеленая черепаха, вкуснейший кальмар, ночью упавший на палубу, всевозможная рыба, пирог из дельфиньего мяса и, в довершение всего, огромное блюдо из дичи — галапагосских чирков, по вкусу не отличимых от настоящих чирков. Их наловил сетью сержант, подчиненный Говарда, бывший браконьер. Стивен не без досады заметил, что по мере того, как он закусывал и пил, его учтивость становилась все менее искусственной, его преднамеренно доброжелательное выражение лица все больше походило на непринужденную улыбку. Он опасался, что начнет получать удовольствие от трапезы.

… Взирай на паруса,

Влекомые силой невидимой ветра,

И рассекай череду валов,

Навстречу кораблю бегущих, — продекламировал Моуэт во время паузы, когда наполнялись бокалы — в течение некоторого времени они с отцом Мартином беседовали о поэзии. — Вот что я имею в виду.

— Это вы написали, Моуэт? — поинтересовался Джек Обри.

— Нет, сэр, — отвечал Моуэт. — Совсем другой парень.

— «Влекомые силой невидимой ветра», — повторил Мейтленд. — А вот говорят, что свиньи умеют видеть ветер.