На краю пропасти - [7]

Алисия была удивлена. Рейф и в самом деле говорил серьезно. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела его таким искренним. Помимо ее воли это произвело на нее некоторое впечатление. Она обернулась и посмотрела в сторону дома. Солнце отражалось в окнах башен — только их и можно было увидеть с корта. Все остальное, такое знакомое, и так стояло в ее воображении: длинный фасад с портиком постройки восемнадцатого века, два выступающих вперед крыла и между ними — мощеный дворик, где каменные львы стоят на страже у заросшего лилиями пруда с фонтаном.

— Ты так говоришь, будто это не дом, а какой-то Джаггернаут[1].

Рейф натянуто рассмеялся.

— Моя милая, колесница Джаггернаута переехала его почитателей. Я думаю, от Тэнфилд-Корта можно по крайней мере ожидать, что он будет стоять на месте.

Глава 5

Две большие гостиные Тэнфилд-Корта выходили на низкую террасу, с которой по пологой лестнице можно было спуститься прямо в знаменитый итальянский сад. Лайл Джернингхэм ненавидела его: два акра причудливых украшений и геометрических форм, все такое тяжеловесное и парадное, сад набит кипарисами, статуями и цветами, до того ухоженными, что они казались ненастоящими. Позади всех этих искусственных красот природе, хоть и с некоторыми ограничениями, все-таки позволили оживить пейзаж с помощью дерна и деревьев, тщательно подстриженных. Но чем дальше от дома, тем больше свободы для безудержного роста и раскидистых ветвей. Дед Дейла был большим любителем деревьев, и теперь повсюду пышно росли посаженные им буки, яркие сикоморы, дубы и клены. Были там и высокие хвойные деревья, золотистые, темно-зеленые и голубые, — кипарисы, обычные и гималайские кедры.

Лайл бродила между ними и ждала, когда Дейл вернется домой. Вчерашний день казался теперь таким далеким. Ушла бледность, и ее лицо приобрело обычный вид; и она набралась достаточно смелости, чтобы пренебрежительно думать о вчерашнем приступе паники. Состояние шока прошло, и она вспоминала свое вчерашнее поведение с удивлением и некоторым стыдом. Дейл отправил ее к Крэйнам на уикэнд, а она через день сбежала оттуда. Он обязательно рассердится и потребует объяснений.

Прохаживаясь между деревьями, она придумывала, что бы сказать. Не так уж трудно сочинить какую-нибудь сказку, если умеешь врать. Можно сказать, что она внезапно почувствовала себя плохо и не хотела лежать в постели вдали от дома. Рейф и Алисия были так напуганы ее вчерашним состоянием, что вполне убедительно могли бы подтвердить ее слова. Но Лайл не привыкла выходить из затруднений при помощи лжи. Ложь сама по себе отвратительна, а о том, чтобы солгать Дейлу, и думать страшно. Что ж, тогда сказать правду? К несчастью, об этом тоже было страшно думать. Как она сможет сказать ему: «Я стояла за изгородью и услышала двух женщин — я не знаю, кто они. Они сказали, что с Лидией произошел несчастный случай, потому что тебе были нужны ее деньги. И они сказали, что со мной, возможно, тоже такое случится».

Лайл внезапно вздрогнула, вспомнив, как холодная вода заливала ей подбородок, потом рот, потом глаза десять дней назад, всего лишь десять дней назад. Она заставила себя успокоиться и вышла из тени деревьев, чтобы согреться на солнце. Она не может солгать Дейлу. Но и правду сказать тоже не может.

Она обернулась и увидела, что он идет к ней. Страшные мысли моментально исчезли. Радость в одно мгновение захлестывала Лайл, стоило ей увидеть Дейла. С самой первой их встречи. Что-то было в том, как он смотрит, в посадке головы, в уверенности, звучащей в его голосе, в улыбке, которая сияет в его глазах только для нее. Темные глаза, но светлее, чем у Рейфа, кожа не такая смуглая, как у двоюродных брата и сестры. Они сложены легко и грациозно, у него же высокая, тяжеловесная, сильная фигура. Когда он обнимал Лайл, она чувствовала, как легко эта сила могла бы сокрушить ее, и до сих пор это ощущение одновременно пугало и доставляло наслаждение. Теперь же она чувствовала нечто другое. Даже когда он поцеловал ее, она ответила поцелуем, трепеща от страха, и ничто не могло унять эту дрожь. Лайл была рада, когда он отпустил ее. Рада и обессилена.

— Дейл, я не осталась.

— Я вижу.

Пока он не сердился. Возможно, он вообще не рассердится. Если бы только она могла выбрать правильные слова… Но Лайл удалось всего лишь выдавить:

— Мне захотелось вернуться домой.

Она почувствовала, что его рука сжала ее плечо.

— Почему?

— Дейл…

Лайл отвернулась. Он развернул ее к себе. Голос его прозвучал довольно грубо:

— Что все это значит? Вчера вечером я позвонил, а Мэриан Крэйн сказала, что ты сбежала сразу после завтрака. Когда я спросил почему, она ответила, что ты, кажется, получила телеграмму. Я полагаю, ты так ей сказала?

— Да.

— Ты получила телеграмму?

— Нет, Дейл…

Она не будет лгать ему.

— Тогда почему же ты уехала?

До этого Лайл не смотрела на него. Теперь она подняла глаза. Взгляд ее был неподвижен и полон печати.

— Я не хочу говорить.

— Но это же чепуха! Ты должна сказать!

— Дейл…

Он сердито засмеялся.

— Да что на тебя нашло? Крэйны — мои друзья. Ты едешь к ним на уикэнд и убегаешь через день. Нельзя делать такие веши без объяснений. Ты поссорилась с Мэриан?