На краю бездны - [7]

Однажды Мойра вернулась из школы с привычным ранцем за спиной и каким-то завернутым в мятую подарочную бумагу предметом в руках. Это была неказистая чашка, которую она сама расписала по случаю Дня отца. А отца у нее не было… Потом, уже гораздо позже, Мойра поняла, что учительница просто не хотела ее травмировать, не допустив до работы в мастерской, но на тот момент ей казалось абсурдным мастерить подарок для того, кого не существует. Что ей с ним делать? Кому подарить? Она вошла в заржавевшие ворота, прошла по аллее, отпихнув ногой пластмассовую свинку, которая от удара недовольно взвизгнула, и поднялась по замшелым ступеням крыльца, заставленного цветочными горшками.

– Что это у тебя такое? – спросила мама, увидев у нее в руках пакет.

В то время ее разум уже отбыл в Зазеркалье, в страну под стать территориям «Алисы в Стране чудес» или «Охоты на Снарка». В этой стране царила иррациональная логика, ключом к которой владела только она одна. Логика нонсенса, странных составных слов, анаморфозы[10] и паранойи[11], а кроме того – сексуальной абстиненции. Мать была переводчицей и, когда не занималась какими-нибудь брошюрами для предприятий в своем кабинете на первом этаже, целые дни напролет натирала полы, что-нибудь намывала, перебирала, раскладывала по порядку, начищала, прополаскивала, вытирала пыль, дезинфицировала или упаковывала. При этом в доме были под запретом такие выражения, как Желание, Эротизм, Сладострастие, Удовольствие, Наслаждение, Игра, Радость… В то время Мойра считала, что все мамы такие: властительницы душ, всегда готовые осудить, приговорить и наказать. Все они – грозные монархини во главе своих домочадцев.

В тот июньский вечер Мойра дрожащей рукой протянула маме пакет.

Мама с подозрением взглянула на него, разорвала подарочную бумагу и достала чашку, на которой дочка корявыми буквами вывела: «СПРАЗДНИКОМ ПАПА». Чашка разлетелась по полу на мелкие кусочки, а Мойре сразу же прилетела оплеуха.

– Маленькая мерзавка! – прошипела мать. – Маленькая грязная шлюха! Гадкая развращенная тварь! С тебя никакого проку! И ничего хорошего из тебя не получится!

Мойре тогда было девять лет.

* * *

Прошло два с половиной года. И однажды мать села за руль, изрядно выпив и приняв несколько разных психотропных таблеток (это показал анализ крови при вскрытии). Вдруг ей нестерпимо захотелось мороженого, и она отстегнула ремень безопасности и бросила свою черную сумку с золотой ручкой на пассажирское сиденье. Взяв резкий старт, вихрем пронеслась мимо мэтра Делькура, их соседа, окружного адвоката по уголовным делам, на полной скорости рванула по улице 11 Ноября, снесла знак «стоп» и метров через двести врезалась в рефрижератор с рекламой замороженных продуктов на борту. Властительница душ безвозвратно ушла со сцены. Мойру отправили сначала к бабушке, а потом, когда через полтора года та умерла от разрыва аневризмы, – в приемную семью.

В маминой сумке нашли авторучки, платочки «Клинекс», мятные леденцы, связку ключей, солнечные очки «Шанель», набивной шелковый шарфик от Кардена и записную книжку «Молескин», заполненную крошечными, неразборчивыми каракулями; перо так царапало бумагу, что на ней получались дырки. Еще в сумке было множество маленьких бутылочек с водкой, джином, виски «Джек Дэниэлс» и «J amp;B», а самое главное – несметное количество транквилизаторов, анксиолитиков, снотворных, нейролептиков и антидепрессантов. На таких, как мать Мойры, наверное, изрядно наживались фармацевтические лаборатории. Комплект дополнял аэрозольный баллончик с перцем.

* * *

Еще воспоминание: сено под навесом, бабушка с дедушкой, департамент Жерс. Французская пастораль. Мойра ездила туда каждое лето. Дед был учителем математики в колледже. А когда вышел на пенсию, занялся разведением кроликов, и на каникулах они вместе с дедом кормили их и ухаживали за ними.

– Представь себе, что у меня есть только одна пара кроликов, – говорил ей дед, когда они по утрам обходили крольчатники. – Крольчата становятся взрослыми через два месяца, а потом каждый месяц производят на свет еще одну пару, улавливаешь? А когда подрастут и эти кролики и тоже произведут потомство, то сколько пар кроликов ты получишь каждый месяц?

Мойра обожала дедовы загадки. Но справиться с ними было нелегко, приходилось изрядно поломать голову.

– В первый и второй месяц не будет ни одной новой, так и останется всего одна пара… Но к концу третьего пар будет уже две… На четвертый месяц крольчата будут у первой пары, но не у второй: значит, имеем уже три пары. На следующий месяц крольчата будут у первой и второй пары, а у третьей – нет… Имеем еще две пары, итого пять. На следующий месяц…

Дед улыбнулся.

– Знаешь, ты действительно большая умница. И в самом деле, в любом последующем месяце число пар кроликов всегда будет равно сумме пар в двух предшествующих месяцах. То есть получается: 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34 и так далее. Это называется последовательностью Фибоначчи… А ты знаешь, что индусы называют «ноль» санскритским словом «шунья», что значит «пустота», «отсутствие»?

Дед привил ей вкус к цифрам. Летние каникулы, проведенные с ним, были самым счастливым временем. Она часто спрашивала себя, нет ли большой доли влияния деда в том, что она попала сюда? Дед, конечно, часто молол вздор, особенно перед смертью. Он без конца пересказывал одни и те же истории, хотя Мойра все их уже знала наизусть.