На короткой волне - [12]

На берегу маленькой речки стояло несколько шалашей, вкопанный в землю стол и две скамьи. Немного в стороне — шалаш для радисток: меня и Маши. Поваром в отряде был Никита. Он спокойно разъезжал по лесу на телеге, громыхал бидонами, привозил из деревни молоко, сметану, масло, хлеб. Готовил на костре удивительно вкусные украинские борщи «з квасолью».

В нашу задачу входило наблюдение за дислокацией и передвижением немецких воинских частей, за перевозками по железной дороге и автострадам, расположением складов, баз горючего, штабов воинских частей, за всеми событиями — большими и малыми — в районе городов Люблина и Сандомира.

— Особое внимание обратите на сосредоточение танковых частей и подход новых частей из Германии, — сказал нам Шатров перед вылетом. — И немедленно радируйте, как только станет что-нибудь известным.

В селе Осередек находилось небольшое подразделение немцев, охранявших железную дорогу Львов — Варшава. Капитан познакомил наших разведчиков с местным жителем, партизанским связным Якубом Литховцом. Вскоре через Якуба была налажена связь с начальником железнодорожной станции Скварки — Вацлавом Зволяком. Петрусь регулярно приносил от него сведения о движении по железной дороге Рава-Русская — Львов, Замостье — Хелм. Рация работала безотказно. Я сообщала в центр:

«Из Львова в город Замостье прибыла пехотная дивизия полевая почта № 45711. Автомашин 200. Штаб дивизии по улице Крестинского Замостье. На улицах города подготавливаются рвы для зарывания танков. С 15 июля начинается мобилизация фольксдойчев. С 10 по 14 июля прошло четыре эшелона. Первый эшелон с боеприпасами 30 вагонов; второй эшелон танки типа „Тигр“ 15, автомашин 13, солдаты СС 12 вагонов, 480 человек; третий эшелон с обозом, четвертый эшелон автомашины, 33 платформы».

«14 июля в 23 часа 00 минут разбился советский самолет „ЛИ-2“ № 18411109 севернее Юзефова, деревня Майдан, станция Лучин. Экипаж три человека погибли. Найдены четыре парашюта. Документы, карты забраны немцами».

«В Замостье производится мобилизация фольксдойчев».

«16 июля ушло из Раевца через Хелм на Ковель три эшелона, 120 вагонов танков, 48 автомашин. Хелм — Влодава два километра севернее пункт № 229 большие склады бомб».

Обычно я работаю рано утром и целый день свободна. У Маши расписание непостоянное, и я мало нахожусь в шалаше, чтобы не мешать ей работать. Мне нравится общество партизан. Я моложе их всех, многим гожусь в дочки. И чтобы завоевать у них авторитет, прибегаю к мелким, как мне кажется, «умным» хитростям: делаю вид, что не слышу грубых слов, которые они (правда, очень редко) по привычке еще иногда употребляют, не обижаюсь на шутки, не читаю им нотаций, когда они курят, не кричу, что это вредно для здоровья, ведь шалаши так малы…

И мужчинам не совсем удобно жить в таких условиях. Целыми неделями и месяцами ютиться на маленьком клочке земли, где с одной стороны речка, а с остальных трех сторон лес и единственные строения — шалаши из еловых веток.

Иногда я недоумевала: все-таки партизаны очень спокойно чувствуют себя в лесу. Как-то спросила майора, почему наш связной в деревне, Куба, сказал однажды: «Не тот стал немец, не тот».

— Здесь прошли отряды Ковпака, — ответил майор. — Поэтому немцы в лес не заглядывают — боятся. А народ чувствует себя увереннее, смелее…

В один из июльских дней на территории лагеря появился странный человек. Он был в безукоризненном городском сером костюме, желтых туфлях, светлой сиреневой рубашке, с фотоаппаратом через плечо. Из нашей группы никто не знал, кто он. Зато все остальные разведчики окружили его. Он разговаривал с ними, смеялся, отвечал на приветствия. Мы сидели с майором около шалаша, составляя радиограмму. По глазам майора я видела, что его тоже интересует этот человек.

Вскоре незнакомец подошел к нам.

— День добрый! — сказал он, кланяясь. — Можно присесть около вас?

— Пожалуйста.

Аккуратно расстелив на траве платок, он сел и улыбаясь спросил:

— Пане майоже, вы можете передать в центр такую радиограмму: «Самолет „ЛИ-2“, сбитый в ночь на пятнадцатое июля, сгорел. Капитан Сергеев у меня. Сообщите Афонину, полевая почта 15424».

Майор удивленно посмотрел на него.

— Во-первых, почему вы обращаетесь ко мне с такой просьбой, а во-вторых, не вижу капитана Сергеева. И, в-третьих, я хотел бы знать, с кем разговариваю.

— О, простите. — Незнакомец снова поднялся. — Я забыл представиться. Корнелюк Павел Петрович, житель села Задубцы Грубешковского уезда. Капитан Сергеев находится у надежных людей. Вечером он будет здесь.

Майор неопределенно кивнул головой, потом встал и ушел. Мы остались вдвоем.

— Ну что ж, панна Ася, — сказал Павел. — Как вам здесь нравится? Очень страшно жить в лесу?

— Нет, не очень. А вы где живете?

— В городе.

— А что вы там делаете? — Я успела разглядеть тонкие твердые губы, густые черные волосы, зачесанные назад, широкие черные брови и глаза — темно-серые, прищуренные, с большими черными зрачками.

— Как это понимать — что я делаю?

— Где вы работаете?

— Я не работаю. У меня фабрика.

— У вас фабрика? Значит, вы фабрикант?

Я смеялась долго и вполне искренне.