На килограмм души - [4]

– Хм… неплохо, – после этих слов я стал относиться к эммейцам несколько теплее. Я и сам, когда стану слишком стар и тяжел на подъем для шатаний по Галактике, обоснуюсь на одной из земных колоний, культивирующих полигамию. Надо только заработать на небольшой гаремчик… – Продолжай, Макс, – я выдернул себя из мысленного созерцания этой идиллической картинки.

– А что продолжать? – он возмущенно развел руками. – Мы дарим султану наш камушек, получаем ответный подарок – на Эмме с самоцветами все в порядке – и валим оттуда!

– Все так просто, да? – в свой вопрос я вложил немалую долю сарказма.

– Почти, – уклончиво и с хитрецой ответил Макс.

– Когда земляне открыли Эмму?

– Три года назад, – нет, положительно у этого пройдохи есть туз в рукаве.

– И что, Макс, за три года никому из людей не пришло в голову воспользоваться таким легким способом обеспечить себе безбедную старость? – уверенный тон Макса заставил меня верить, что он продумал все детали, но не спросить я не мог.

– Почему же, Кир, я не сомневаюсь, такая мысль приходила в голову едва ли не каждому более-менее предприимчивому человеку, слышавшему об Эмме. Но вот осуществить ее… – Макс поцокал языком. – Эммейцы терпеть не могут чужаков. Они не подпускают их к себе на пушечный выстрел. Точнее – на длину копья, в самом печальном смысле слова.

У меня в животе возникли некие неприятные ощущения. Будто бы там уже сидело двадцать сантиметров железа… или бронзы? А, не важно. Одинаково неполезно для внутренних органов.

– Макс, – почти жалобно протянул я. – А мы-то кто? Не чужаки, что ли?

– Нет, Кир, – он встал на цыпочки и покровительственно похлопал меня по плечу. – Мы будем своими.

Я вздохнул. Что там говорить, мой друг – неисправимый авантюрист. Беда в том, что я – тоже.

– Когда стартуем, Макс?

* * *

Пцщенгдуа. Причем все гласные – гортанные, «г» произносится с резким выдохом, а «щ» – со свистом. Попробуйте-ка выговорить это словечко легко и непринужденно. Что, не очень хорошо получается? Не переживайте, вам этого не придется делать. В отличие от меня. Но я учил язык одной из эммейских стран под гипнозом, так что могу выговорить чего и похлеще.

Мы с Максом – эти самые пцщенгдуа. Тьфу, дьявол, давайте я все-таки буду говорить «монахи», хотя это и не совсем точный перевод. Дословно – «прячущиеся от взглядов людей». Немногочисленная секта, известная тем не менее в этой и некоторых окрестных странах. И как Макс умудрился раскопать материал об этих идиотах?

Впрочем, их идиотизм – наша удача. Ни один человек (в смысле, эммеец) не должен видеть не только лица, но и даже малейшего участка кожи монахов, и они ходят с ног до головы укутанные в глухие одеяния. Дальше все очень просто понять, не правда ли? Все гениальное просто. Мы даже можем позволить себе небольшой акцент, представившись монахами из какой-нибудь соседней страны. Рост и телосложение эммейцев вполне соответствует человеческому, пальцев на руках пять.

Остается только удивляться, как до сих пор никто не догадался провернуть аналогичную операцию, хотя если подумать… Не так много представителей славной земной цивилизации вообще слышали об этой планете. Кроме того, нужно обладать дотошностью Макса, чтобы найти сведения о «прячущихся», и его нюхом на наживу, чтобы догадаться, что именно надо искать.

Все время в полете – около девяти стандартных суток – мы вживались в роли. Особо напрягаться не приходилось, пцщенгдуа – достаточно таинственная секта, и самим эммейцам подробности их жизни известны слабо.

Зато про планету и ее жителей я все изучил досконально. Макс несколько преувеличивал, говоря о схожести эммейцев и людей. Ну, если, конечно, вам доводилось встречать человека с синей чешуйчатой кожей, длинным хвостом и одним-единственным глазом, не мигая пялящегося на вас с района переносицы… Но, самое главное, что под теми мешками, в которые нам придется залезть, ничего этого видно не будет.

А насчет подарков Макс все правильно рассказал, ничуть не приукрасил. На большей части Эммы широко известна легенда о Гбъющди, убившем своего отца, когда тот отказался принять преподнесенный кем-то из гостей богатый дар. Пожадничал старикан, ему пришлось бы отдать чуть ли не все свое имущество. Разделавшись с отцом, благородный юноша покончил с собой. Не то не смог вынести позора, не то папу очень любил, не знаю. Легенда этот момент не уточняет. Наверное, настоящему эммейцу это и так понятно.

Есть свои строгости и с использованием полученного подарка. Его нельзя передарить, продать или обменять. Вероятно, поэтому подарки на Эмме такая редкость. Любоваться драгоценностями – занятие, безусловно, приятное. Но оно скоро приедается. Если нет возможности обменять камни на некоторое количество ликвидных средств, какая вообще польза в бриллиантах? По крайней мере мы с Максом так думаем…

По счастью, мы не эммейцы.

Вид на планету сверху оказался удручающе скучным. Местный Бог, творя планету, по всей видимости вместо положенных шести дней трудился не больше двух. И кроме гор и пустынь ничего создать не удосужился. А может, просто не слышал ничего о лесах, морях, полях и тому подобных приятных украшениях внешнего облика.