На изломе - [77]
– С нами Христос! – сказала Морозова. – Теперь поляжем, княгиня!
И, задув огонь, они полегли; Морозова в свою постель, а княгиня торопливо скрылась в ближний чуланчик, где до того спала Меланья, и легла на лавку.
Почти тотчас вошли к ним присланные.
– Эй, огня! Кто там есть! – закричал в темных горницах дьяк. Испуганный слуга принес светец, и они вошли в опочивальню боярыни.
Архимандрит прямо подошел к ней.
– Ты боярыня Морозова?
– Я! – не вставая, ответила боярыня.
– Государь до тебя прислал спросить: как крестишься? Встань и ответствуй!
Морозова протянула руку с двуперстным сложением и твердо ответила:
– Так!
– Гм! – ответил несколько смущенный архимандрит. – А были у тебя тут старица Меланья и прочие инокини. Они где? Сказывай без утайки!
– По милости Божьей и молитвами родителей наших, по силе нашей, в убогом дому нашем были завсегда отворены настежь ворота для странных, убогих и нищих. Были тогда и Меланьи, и Степаниды, и Карпы, и Александры. Ныне же никого нет!
– Ну-ну, поищем! Ларион Иванович, делай сыск!
Дьяк Иванов, худой как щепа, с острой козлиной бородкой, щурясь и шмыгая носом, стал шарить по всем углам, вошел в чулан и вдруг нащупал женское тело.
– Здесь! – закричал он и поспешно спросил: – Кто ты есть?
– Я князя Петра жена, Евдокия Урусова!
Словно ошпаренный выскочил дьяк из чулана. Был он думным дьяком и хорошо знал, что за сила князь Петр.
– Чего ты? – спросил архимандрит.
Дьяк только тряс головой.
– Тамо… тамо… княгиня Урусова!
– Княгиня Урусова! – воскликнул изумленный архимандрит, но тотчас принял важный вид и грозно сказал:
– Спроси, как крестится?
– Не смею! – ответил дьяк. – Нас до Морозовой посылали!
– Спрашивай, волчья сыть! – заревел Иоаким.
Дьяк трусливо заглянул в чулан.
– Кккак… крестишься, княгинюшка? – замирающим голосом спросил он.
– Так! – твердо ответила Урусова и вытянула руку со сложенными двумя перстами.
– Ай-ай-ай! – загнусил дьяк. – Что же теперь делать?
– Побудь да поблюди их, а я живо! – сказал архимандрит и, выйдя из дому, спешно поехал во дворец. Царь ждал его со всей думой.
– Государь, – сказал Иоаким, кланяясь, – как повелишь: там сестра ее Евдокия, княгиня Урусова. Обе сопротивляются крепко.
– Возьми и ту! – угрюмо ответил царь и глянул на князя Урусова. Тот не повел и бровью[24].
Иоаким вернулся.
– Ну, боярыня, – сказал он ей строго, – понеже не умела жить ты в покорении, но в прекословии своем утвердилася, а потому царское повеление постигнет тебя, и из дому ты изгоняешься. Полно тебе жить на высоте, сниди долу, встань и иди отсюда!
– Скорбна ногами зело, старче, – насмешливо ответила Морозова, – ни стоять, ни ходить не могу!
– А ты, княгиня?
– И я тож!
Иоаким покраснел от досады.
– Эй! Посадите их на стулы и вон несите!
Люди тотчас ухватили сестер, посадили их на кресла и понесли вон из горниц.
– Матушка! – раздался крик ее сына, и он подбежал к ней.
– Иди прочь! – закричал на него дьяк.
– Дайте проститься! – в первый раз взмолилась Морозова и обняла своего сына.
– Прощай, Иваша! Прощай, сокол мой!
Мальчик плакал. Их разлучили насильно.
Потом заковали обеих сестер и вместе с креслами посадили их в подклети.
Терентий тотчас въехал во двор, едва скрылись царские слуги. Он подбежал к клетям и страстно прижался лицом к двери.
– Мати, благослови и меня на страдания! – вскричал он.
– Благословляю тебя на жизнь в миру! – нежно и ласково ответила Морозова. – Иди, Терентий, прочь теперь. Неравно увидят, и тебе худо будет!
Через два дня взяли Морозову в Чудов монастырь и привели в палату.
Там заседал целый синклит. Митрополит Крутицкий Павел был во главе, сидел тот же Иоаким, думные дьяки и много попов.
– Феодосия, чадо мое! – ласково заговорил Павел. – Опомнись! Наговорили это тебе старцы и старицы, а ты довела себя до такого поношения!
– Не старцы и старицы, а слуги Христовы! – ответила Морозова, не вставая со стула, на котором сидела.
– О, овца заблудшая…
– Вы заблудшие, а не я!
– Не перебивай речи…
– И слушать вас зазорно!
– Истинно ты бесом обуяна, – с горечью сказал Павел, – ответствуй спроста. По тем служебникам, по которым царь причащается, и благоверная царица, и царевич, и царевны, причащаешься ли ты?
Морозова только усмехнулась.
– Известно, нет! Потому я знаю, что царь по развращенным Никоном изданиям служебников причащается.
– Как же ты об нас всех думаешь? – с гневом вопросил Павел. – Что? Мы все еретики?
– Ясно, что все вы подобны Никону, врагу Божию, который своими ересьми как блевотиной наблевал, а вы теперь его скверненье подлизываете!
– Так ты не Прокофьева дочь, а бесова!
– Я дочь Христова!
– Врешь, бесова! В железа ее!..
Ее ухватили и, спешно заковав в кандалы, надев цепи на шею, повлекли через весь Кремль в подворье Печерского монастыря, где и посадили в яму.
Она же пела и славила Господа.
Княгиню Урусову заточили в Алексеевском монастыре, где ее мучили и терзали старицы, заушая ее, лишая пищи и всячески глумясь над ней за ее упорство.
Терентий страдал и уже не мог скрыть от людей своих страданий. Лицо его осунулось, глаза загорелись лихорадочным блеском.
Царь пытливо посматривал на него и качал головой или хмурился. Прежде Терентий прикрылся бы улыбкой или отвел взгляд. Теперь же он дерзко, вызывающе взглядывал в ответ, словно ожидая опалы и радуясь.
В русской дореволюционной литературе детективного жанра были свои Шерлоки Холмсы и Эркюли Пуаро. Один из них — частный сыщик Патмосов, созданный писателем Андреем Ефимовичем Зариным (1862–1929). В этой книге — рассказы, в которых Патмосов расследует убийство с множеством подозреваемых («Четвертый»), загадочное исчезновение человека («Пропавший артельщик»), а также раскрывает шайку карточных шулеров («Потеря чести»).
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
Действие рассказа происходит в начале века. Перед читателем проходит череда подозреваемых, многие из которых были врагами убитого. События в рассказе развиваются так, что одно преступление, как по цепочке, тянет за собой другое. Но нетерпеливого читателя в конце рассказа ждет необычная развязка. Главное действующее лицо рассказа – это талантливый и бесхитростный сыщик Патмосов Алексей Романович, который мастерски расследует невероятно запутанные дела. Прототипом этому персонажу, видимо, послужил светило петербургского сыска – знаменитый Путилин.
Во второй том исторической серии включены романы, повествующие о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим. О них рассказывается в произведениях дореволюционных писателей А. Зарина, Вс. Соловьева и в романе К. Г. Шильдкрета, незаслуженно забытого писателя советского периода.
Андрей Ефимович Зарин (1862 — 1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: `Северный богатырь` — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско — шведской войны, и `Живой мертвец` — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Русская фантастическая проза Серебряного века все еще остается terra incognita — белым пятном на литературной карте. Немало замечательных произведений как видных, так и менее именитых авторов до сих пор похоронены на страницах книг и журналов конца XIX — первых десятилетий XX столетия. Зачастую они неизвестны даже специалистам, не говоря уже о широком круге читателей. Этот богатейший и интереснейший пласт литературы Серебряного века по-прежнему пребывает в незаслуженном забвении. Антология «Фантастика Серебряного века» призвана восполнить создавшийся пробел.
В книгу еврейского писателя Шолом-Алейхема (1859–1916) вошли повесть "Тевье-молочник" о том, как бедняк, обремененный семьей, вдруг был осчастливлен благодаря необычайному случаю, а также повести и рассказы: "Ножик", "Часы", "Не везет!", "Рябчик", "Город маленьких людей", "Родительские радости", "Заколдованный портной", "Немец", "Скрипка", "Будь я Ротшильд…", "Гимназия", "Горшок" и другие.Вступительная статья В. Финка.Составление, редакция переводов и примечания М. Беленького.Иллюстрации А. Каплана.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Имя популярнейшего беллетриста Василия Петровича Авенариуса известно почти исключительно в детской литературе. Он не был писателем по профессии и работал над своими произведениями очень медленно. Практически все его сочинения, в частности исторические романы и повести, были приспособлены к чтению подростками; в них больше приключений и описаний быта, чем психологии действующих лиц. Авенариус так редко издавался в послереволюционной России, что его имя знают только историки и литературоведы. Между тем это умный и плодовитый автор, который имел полное представление о том, о чем пишет. В данный том входят две исторические повести, составляющие дилогию "Под немецким ярмом": "Бироновщина" - о полутора годах царствования Анны Иоанновны, и "Два регентства", охватывающая полностью правление герцога Бирона и принцессы Анны Леопольдовны.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
Бенито Перес Гальдос (1843–1920) – испанский писатель, член Королевской академии. Юрист по образованию и профессии, принимал деятельное участие в политической жизни страны: избирался депутатом кортесов. Автор около 80 романов, а также многих драм и рассказов. Литературную славу писатель завоевал своей исторической эпопеей (в 46 т.) «Национальные эпизоды», посвященной истории Испании – с Трафальгарской битвы 1805 г. до поражения революции 1868–1874 гг. Перес Гальдос оказал значительное влияние на развитие испанского реалистического романа.
Трилогия «Христос и Антихрист» занимает в творчестве выдающегося русского писателя, историка и философа Д.С.Мережковского центральное место. В романах, героями которых стали бесспорно значительные исторические личности, автор выражает одну из главных своих идей: вечная борьба Христа и Антихриста обостряется в кульминационные моменты истории. Ареной этой борьбы, как и борьбы христианства и язычества, становятся души главных героев.