На изломе - [25]

Лейтенант выразительно посмотрел на ближайшего солдата, мотнул головой в сторону распадка. Солдат ответил кивком головы, направился к месту ночлега душманов.

– Лейтенант, не стоит на это смотреть, – произнёс Андрей, – давай гранату в миномётную трубу… да и пошли дальше.

– Я должен всё проверить.

– Дело хозяйское. Я всё сказал, а решать тебе, – произнося эти слова, Андрей нагнулся и начал купать руки в пыли. Когда пыль впиталась в кровь, образовав на руках тоненькую грязевую корочку, он начал сильно тереть ладонями друг о друга, скатывая грязь в тёмные шарики, стряхивая их на землю. Неожиданно со стороны распадка послышались рычащие – булькающие звуки. Это солдат, которого отправил лейтенант проверить место лёжки «духов», выскочил из ямы и не в силах сдержать себя от увиденного, согнувшись пополам, блевал.

– Да что ты там такое натворил, – заинтересованно произнёс лейтенант и тоже пошёл посмотреть.

Ему в спину послышался равнодушный голос Андрей:

– Не ходи, Свиблов. Не надо.

Но лейтенант, быстро преодолев расстояние до распадка, спустился вниз. Его взору представилась отвратительная в своей жестокости картина. У его ног лежало четыре душманских трупа. Всё бы ничего, если бы не одно обстоятельство: голов, в понимание этого слова, у трупов не было. Вместо них были бесформенные кашеобразные кроваво-серые сгустки, земля вокруг была забрызгана кровью и кусочками мозга. А у одного из лежащих, старшего, если судить по остаткам обильной растительности на бывшем лице, прямо к бороде была приколота женская заколка для волос в форме бабочки.

От всего увиденного к горлу Свиблова подкатил ком тошноты, он тоже быстренько покинул это жуткое место. Отдышавшись, лейтенант жадно закурил, гася остатки рвотных проявлений. Несколько раз сильно затянулся, затем спросил, глядя на Минина, который продолжал счищать с рук остатки крови.

– Зачем так-то, а? Не по-людски это. Не по-нашему.

– Зачем?! – и Андрей внимательно посмотрел на лейтенанта. – А затем, что нельзя по женщинам из миномёта стрелять. И чтобы руки не дрожали.

И он вытянул вперёд обе руки.

– Видишь, не дрожат. Значит, порядок.

Затем жестко добавил:

– Хватит разговоры разговаривать, лейтенант. Надо дело делать. Скоро колонна пойдёт.

Андрей встал и уже примирительным тоном произнес.

– Извини, но ты не видел, что они с нашими пленными делаю т.

И пошёл к тому месту, где находилась основная группа. Свиблов недобро, с осуждением смотрел ему вслед.

Потом через некоторое время он узнает о том, какую роль в жизни Минина играла Дарья. Поймёт, что старший лейтенант в лице вот этих, первых попавшихся ему душманов просто отомстил всем, в том числе и тем, что погубили Дарью. Этим жестоким, почти вандальным актом он как бы провёл старинный языческий обряд, поминая погибшего пролитой кровью врагов. А потом он, Свиблов, при встрече с ним, уже в мирной обстановке пожмёт ему руку и извинится за своё недопонимание момента.

Это была последняя командировка для Андрей в эту азиатскую республику. Могучую страну под названием СССР начало лихорадить ещё больше. Отделялись одна за другой республики, становясь независимыми государствами, повсеместно на территории уже теперь бывшего Союза вспыхивали междоусобные межнациональные конфликты, которые сотрясали и разрушали привычный уклад жизни. Появившиеся новые правители делили между собой территории и богатства, расцветал буйным цветом криминал, пытаясь урвать от большого пирога и свою толику. И все эти необъяснимые, многим непонятные перемены ввергали всё и вся в водоворот хаоса, безверия, безвластия. Подхватило этим водоворотом и гвардии старшего лейтенанта Минина. Немало он помотался с автоматом, приходя на помощь то одним, то другим, теперь уже бывшим союзникам в некогда братских республиках, играя, под руководством своих правителей, роль дряхлеющего старшего брата. Видел, как разрушается некогда могучая армия, распадаясь на отдельные куски, как становились противниками вчерашние однокурсники, сослуживцы, однополчане.

Наконец судьба забросила его в воинский гарнизон Приволжского военного округа, где он оказался один, без семьи и жилья. Но он никогда не роптал на судьбу, потому что когда-то сам избрал трудную роль военного и клялся «стойко переносить тяжести и лишения военной службы».

Жизнь в стране возвращалась в нормальную колею. Прожитое и пережитое затиралось временем, лакировалось новыми событиями. Вот только порой, беспокойными ночами, стал иногда сниться ему один и тот же сон.

Утро. Туман. Он стоит посреди огромного поля, усыпанного маками. И вдруг из тумана появляется Дарья, такая же, как в первый и единственный день встречи, в белом халате, медицинской шапочке, в её руках блестит металлическая заколка в форме бабочки. Она проходит мимо него, оборачивается и говорит:

– Ну что же вы такой неловкий?! Вы меня так никогда не догоните, товарищ гвардии старший лейтенант!

Идёт дальше, дальше, пропадая в тумане. Андрей, внутри которого перемежается восторг, любовь, радость, ужас, пытается догнать её, но не может, блуждая в тумане. Наконец, поняв бесполезность своих поисков, останавливается, начинает её громко звать по имени, но его крики тонут в вязкой плотности тумана, и от навалившегося на него отчаяния он в ужасе просыпается, чувствуя, как першит натуженное криком горло.