На истребителе - [31]

Скоро в тёплый апрельский вечер пришёл приказ товарища Сталина: на Берлин! Мы к тому времени уже перебазировались на аэродромный узел, расположенный юго-восточнее немецкой столицы. От неё нас теперь отделял всего один градус широты. А ведь было время, когда расстояние между фронтом и Берлином исчислялось тысячами километров.

Большой ратный труд предстояло вложить советским пехотинцам, артиллеристам, танкистам и сапёрам, чтобы прогрызть всю толщу берлинской обороны, сломить сопротивление врага, уничтожить его в самом логове и овладеть Берлином. Серьёзные задачи возникали и у нас, лётчиков, чья боевая жизнь тесно сплетается с боевой жизнью сухопутных войск. В берлинской зоне немцы сосредоточили почти полторы тысячи боевых самолётов, входивших в резервный шестой воздушный флот, такие отборные соединения, как корпуса противовоздушной обороны Берлина и Центральной Германии, специализированные эскадры немецких асов — «Удет», «Геринг», «Гинденбург» и т. д. Кроме того, здесь были части, вооружённые новинками авиационной техники: истребители «Ме-109 г-10» и «Фв-190 а-8», самолёты с реактивными двигателями, бомбардировщики, оснащённые ракетными приспособлениями для повышения скорости полёта. Борьбу с реактивными самолётами наши лётчики строили с таким расчётом, чтобы каждая неприятельская машина тотчас по её обнаружении попадала под огонь нескольких советских истребителей.

Вот, к примеру, хотя бы один такой бой «яковлевых» с соседнего аэродрома. Он протекал так. Командир звена, барражировавшего вдоль линии фронта, получил предупреждение от рации наведения и усилил наблюдение за воздухом. Вскоре наши лётчики заметили реактивный «мессершмитт-262». Он летел встречно-пересекающимся курсом на одной высоте с «яковлевыми». Полагаясь на свою повышенную скорость, немец, видимо, рассчитывал пройти мимо наших истребителей. Сблизившись с противником до ста метров, командир звена дал очередь из всех огневых точек своей машины. Уходя из-под удара, «мессершмитт-262» развернулся вправо и попал под огонь другого нашего самолёта. Точно выпущенная очередь дала прямые попадания. Вслед за тем немец подвергся третьей атаке замыкающего звено самолёта. На этот раз огонь был открыт по хвосту. Вражеская машина с реактивными двигателями загорелась и, пикируя, врезалась в землю.

В ходе этой и других воздушных схваток отчётливо выявились уязвимые места немецких самолётов с реактивными двигателями. Обладая повышенной скоростью, они вместе с тем были очень неуклюжи в манёвре. Радиус виража у них велик. Полёт на повышенных скоростях ограничивался по времени малым запасом горючего, и они не выдерживали длительного боя.

О другой авиационной «новинке» немцев — самолётах-бомбах, или «спарках» — я уже говорил. В одних случаях, как это имело место на нашем участке фронта, роль бомбы играл бомбардировщик; в других, преимущественно на 1-м Белорусском фронте, в качестве бомбы применялся истребитель. Произведя в момент расцепления «спарки» грубую наводку на цель, лётчик корректировал по радио движение «самолёта-бомбы», на котором была смонтирована небольшая радиоустановка, связанная с рулевым управлением.

Многое из того, чем располагали немцы в сражении под Берлином и в самом Берлине, было известно нашей разведке. Иное было выявлено только в самом ходе битвы. Советские воины уверенно шли к цели, поставленной перед ними Верховным Главнокомандующим.

Борьба за Берлин уже началась. На дальних подступах к городу уже бушевал огонь.

С рассветом мы пошли в воздух. Целых две недели длилось сражение, прежде чем советские солдаты водрузили над рейхстагом знамя Победы. Эти две недели были временем напряжённых боёв и для нас, лётчиков. Несмотря на насыщенность берлинского неба различными авиационными новинками, несмотря на все попытки врага организовать сильное авиационное противодействие наступающим, советские истребители, бомбардировщики и штурмовики, умело взаимодействуя с сухопутными войсками, прочно держали господство в воздухе.

Немцы, так же как и мы, готовились к развернувшейся битве в воздухе. Они заранее продумали тактику действий своих эскадр. Они сосредоточивали их в двух основных ярусах: на предельно низких и на больших высотах. Таким образом враг надеялся избежать больших потерь и вместе с тем распылить силы наших истребителей. Суть тактики немцев заключалась в том, что их истребители и штурмовики, появляясь большими группами на низких высотах, пытались бомбить и штурмовать наши сухопутные войска. В то же время в верхнем ярусе, на высоте пять-шесть тысяч метров, шли сковывающие группы.

«Двухъярусной» воздушной тактике немцев мы противопоставили хорошо продуманные, изменяющиеся в зависимости от обстановки боевые порядки крупных истребительных групп. Основная цель боевого построения наших истребителей заключалась в том, чтобы перехватить немецкие самолёты и разгромить врага ещё на подступах к полю боя. Это достигалось, например, так. Вся полоса, отведённая для действий истребителей, разбивалась как бы на три зоны. Далеко за линией фронта над территорией врага действовали наиболее опытные и инициативные лётчики «свободной охоты». Задача охотников — первыми обнаружить противника, сообщить об этом по радио на авиационный командный пункт и тотчас атаковать врага для того, чтобы расстроить его боевой порядок и внести замешательство в ряды немцев. Затем, подвергнутые воздействию охотников, группы вражеских самолётов попадали под удар мощных воздушных патрулей, барражировавших между линией боевого соприкосновения сухопутных войск и зоной «свободной охоты». Тут благодаря хорошо согласованным действиям истребителей, располагавшихся «этажерками» и взаимно связанных друг с другом по радио, враг подвергался столь сильному удару, что дальнейший полёт его в определённом боевом порядке становился невозможным. Те же отдельные самолёты немцев, которым и удавалось проникнуть к линии фронта, попадали в третью зону — зону непосредственного прикрытия поля боя. Здесь их перехватывали и атаковывали другие воздушные патрули.