На исходе ночи - [27]

— Не идиоты же они, — Жугару показал рукой на запад, — чтобы вот так, среди бела дня, нарушать воздушное пространство и забрасывать парашютиста. Боюсь, как бы не напутал чего этот Гуцу. Кстати, капитан, что он собой представляет? Мне с ним встречаться не доводилось.

— Честнейший и преданнейший человек, товарищ майор, из самых что ни на есть бедняков. К сожалению, не шибко грамотный.

В сельсовете они застали одного старика дежурного, который сказал, что председатель там, где упал парашют, и охотно вызвался показать дорогу туда. Жугару уступил ему свое место, и старик, выплюнув самокрутку и тщательно растерев ее каблуком, важно уселся рядом с шофером. По пути сторожа пытались подробнее расспросить, что же именно произошло, однако ничего нового узнать не удалось, и его оставили в покое, чему старик был рад.

«Победа» выехала за околицу села, легко взяла небольшой подъем на вершину холма, и ее пассажиры увидели внизу, в долине, толпу людей; многие держали в руках вилы и сапы. Судя по размерам толпы, здесь собралось поднятое по тревоге почти все мужское население Згординешт. Плотное людское кольцо окружало какой-то предмет. Протиснувшись сквозь толпу, оперативники увидели воздушный шар. Его резиновая оболочка бесформенно сморщилась и лежала беспорядочными складками. Привязанный стропами металлический контейнер лежал чуть поодаль. Майор открыл крышку контейнера, вынул оттуда пачку листовок, бегло просмотрел одну и передал Москаленко:

— Получайте привет от господина Даллеса[8].

Жугару зло пнул контейнер носком сапога.

— Всем им неймется. А где же Гуцу? — вспомнил он о председателе колхоза.

Из толпы вышел маленький, щуплый человек.

— Здесь я… — На его простоватом лице блуждала растерянная улыбка, однако маленькие глазки смотрели настороженно.

— За проявленную бдительность спасибо, но где же парашют, о котором вы говорили по телефону?

Председатель смутился еще сильнее.

— Извините, товарищ начальник, ошибочка небольшая получилась. Сначала самолет пролетел, я сам видел, а потом вот это, откуда ни возьмись, — он показал рукой на воздушный шар. — Ну я подумал, что парашют, позвонил. Хотел, как лучше…

«Для тебя, дорогой товарищ Гуцу, может, и ошибочка, — думал про себя Жугару, слушая этот несвязный рассказ, — а каково мне? Воздушный шар — дело обычное, их десятками запускают оттуда, а парашютист — совсем другое. Сообщение уже в Кишиневе получено и до Москвы наверняка дошло. Из Кишинева высокое начальство, небось, уже выехало, объясняйся с ним теперь, а что я скажу? Поторопился с этой информацией, надо было проверить сначала, но как? Дело такое, что отлагательств не терпит».

— Вот что, товарищ Гуцу, — обратился он к председателю. — Скажите людям, чтобы расходились по домам, здесь им делать нечего, оставьте несколько человек понадежнее для охраны этого… парашюта. За ним приедут наши сотрудники, а сами садитесь в машину. С нами поедете.

По лицу председателя пробежала беспокойная тень.

— Куда, товарищ начальник? — тихо спросил он.

— К нам в отдел.

— В отдел? — тревожно переспросил Гуцу. — А домой можно заехать, жену предупредить?

Жугару, наконец, понял ход мыслей стоящего перед ним человека и едва не рассмеялся. Сдерживая улыбку, мягко произнес:

— Для беспокойства оснований нет, товарищ Гуцу. Видите ли, какое дело: у меня тоже есть начальство, и оно уже выехало из Кишинева сюда, в район. Вот вы сами и расскажете ему все, как было с этим парашютом. А потом домой вас доставим на машине.

— Это, конечно, можно, почему не рассказать, если им интересно будет, только нового я ничего не скажу.

— Вот и отлично, договорились. Садитесь, — сказал Жугару, а сам подумал: «Прав Москаленко, не шибко грамотен… А что о простых крестьянах говорить, если даже председателю могла взбрести в голову такая чушь, будто его арестовать собираются. Да, работы с людьми — еще непочатый край, однако и их понять можно, сколько лет под оккупантами жили, едва освободили — через год бояре вернулись, потом снова Советская власть. По существу, она только начинается. На это и делают ставку Бодой и заокеанские «освободители». Звенья одной цепи, одно к одному». Он в последний раз окинул взглядом шар и велел шоферу ехать побыстрей, чтобы, не дай бог, не опоздать к прибытию высокого начальства.

В отделе находился лишь один дежурный. Он доложил, что звонили из Кишинева: министр уже выехал. «Ну и дела, сам министр едет. Да, поторопился с докладом, снова подумал майор, — пусть сам послушает рассказ очевидца, может, все и обойдется». Он приказал дежурному связаться по телефону с сельсоветами и отменить тревогу, отпустил Киору. Председатель пошел в магазин за папиросами, и в кабинете остались только Жугару и Москаленко.

— Продолжим оперативку, Андрей Кондратьевич, в узком, так сказать, составе. Я вот что думаю: не подключить ли тебя к делу подполковника? Надо схватить его как можно раньше, пока не натворил чего-нибудь посерьезнее. От подобных авантюристов можно ожидать чего угодно. Терять ему все равно нечего. Дезертирство, покушение на убийство, разбойное нападение… На «вышку» вполне тянет. В общем чулуканскому участковому надо бы помочь, молод он еще, опыта нет. И, кроме всего прочего, не исключено, что через Дэнниса мы можем выйти на Бодоя.