На игле - [25]

— Что ж я надену? — спросил он.

— Посмотри в свадебном сундуке, — посоветовал Святой.

Свадебный сундук стоял на чердаке, под маленьким слуховым окном.

— Возьми стамеску, он заперт, — крикнул снизу Святой, когда Мизинец стад подыматься по лестнице.

В кухне стамески не оказалось, в гараж идти Святой не захотел, а Мизинец не мог — он был абсолютно голый, поэтому вместо стамески пришлось вооружиться кочергой.

Это был допотопный корабельный сундук с куполообразной крышкой, перетянутый деревянными обручами. На сундуке лежал толстый слой пыли, и когда Мизинец вставил кочергу в старый, ржавый замок, пыль, которая в косых солнечных лучах очень напоминала искрящиеся конфетти, поднялась в воздух. После ночного сеанса все окна, чтобы днем в доме было не так жарко, позакрывали, и теперь внутри к запаху пыли примешивался терпкий запах пота, оставшийся после танцев. Лицо Мизинца покрылось испариной. Падающие на пыльный сундук капли пота были похожи на чернильные брызги.

— Эй, с меня краска слезает! — в панике крикнул Мизинец стоявшему внизу Святому.

— Не слезет, — успокоил его Святой. — Это излишек. Основная краска останется.

С неожиданной поспешностью Мизинец надавил на кочергу, и замок отлетел. Альбинос поднял крышку и заглянул в сундук.

В сундуке, который в доме назывался «свадебным», хранилась одежда, оставшаяся от бывших любовников Небесной. Мизинец стал в нем рыться, перебирая брюки, рубашки и полотняные трусы, но все ему было мало. Судя по всему, Небесная предпочитала мужчин невысоких, стройных. После долгих поисков Мизинец наткнулся наконец на старомодные, узкие внизу и широкие в талии летние брюки «палм-бич», которые носил если не плотный, то, во всяком случае, достаточно высокий мужчина. Он влез в полотняные трусы до колен, а сверху натянул брюки «палм-бич», которые на нем смотрелись, как бриджи для верховой езды. Затем он занялся поисками рубашки и вскоре обнаружил красную трикотажную фуфайку, в которой в начале тридцатых годов щеголял, должно быть, какой-то тогдашний модник. Фуфайка тоже была ему маловата, но она растягивалась, и он хоть и с трудом, но смог ее натянуть. А вот подходящей обуви Мизинец так и не нашел, и пришлось снова надевать старые синие холщовые туфли.

— А шляпа где? — спросил Святой, когда Мизинец, закрыв сундук, спустился вниз.

Пришлось снова лезть на чердак и рыться в вещах. Единственным подходящим по размеру головным убором оказалась белая соломенная шляпа с черной резинкой, широкой, болтающейся лентой и высокой конусообразной, как у мексиканских крестьян, тульей.

— Посмотри, нет ли там темных очков, — крикнул снизу Святой.

Очков оказалось много, коробка из-под обуви была доверху набита ими, но почти все они тоже были Мизинцу малы, и пришлось довольствоваться неказистой белой целлулоидной оправой и уродливыми синими стеклами.

Когда Мизинец наконец спустился вниз, Святой придирчиво оглядел его с ног до головы.

— Даже родная мать тебя б не узнала, — сказал он, гордясь своей работой, и напоследок предупредил: — Только не стой на солнце — а то станешь фиолетовым.

Небесная не верила своим глазам. Она перестала раскачиваться в кресле и подалась вперед.

По двору ее дома шел самый черный негр на свете, а уж она на своем веку повидала немало негров. Этот же был таким черным, что на солнце его кожа, точно влажный, только что положенный асфальт, приобретала какой-то фиолетовый оттенок. Мало того что это был самый черный на свете негр; это был еще и самый модный негр. Со времен фестивалей негритянских песен она ни разу не видела, чтобы цветной был так разодет.

Шел он очень быстро и чем-то — пожалуй, походкой — неуловимо напоминал ее давнего любовника по кличке Черныш, хотя у этого негра ноги были гораздо толще, чем у Черныша. В точно такой же, как у него, красной фуфайке ходил когда-то Коротышка Кейнз… А эта шляпа, большая, соломенная, с резинкой и высокой тульей… Эти солнечные очки в белой оправе с синими стеклами… Такую шляпу носил только один человек — Шепелявый Шеппард.

«Господи! — воскликнула она, вдруг узнав, кто это. — Да это ж Мизинец! Выходит, он рылся в моем свадебном сундуке!»

Ее ум лихорадочно заработал… Итак, Мизинец изменил внешность. От него многого можно было ожидать, но что он так исхитрится… Изменил внешность и решил проверить тайник — в этом можно было не сомневаться.

Она вскочила с такой поспешностью, что качалка перевернулась. Старая итальянка стала уговаривать ее остаться, попробовать домашнего вина, но Небесная как ошпаренная вылетела из дому, обогнула его и из-за зеленой ограды увидела, как мимо прошествовал переодетый Мизинец. Ее он, по счастью, не заметил.

Сложив зонт, чтобы не привлекать к себе внимания, она устремилась за ним.

Мизинец подошел к станции метро «Уайт-Плейнз-роуд» и по ступенькам поднялся на перрон. Задыхаясь от быстрой ходьбы, подбежала к турникету и Небесная. Она сделала вид, что Мизинца не узнала, и прошла в конец платформы.

Зато Мизинец ее узнал. Узнал и весь затрясся от ужаса. Спрятаться было некуда. У него оставался единственный шанс: вести себя так, словно ничего не произошло. Все с интересом наблюдали за ним. Повернула голову в его сторону и Небесная. Он встретился с ней глазами, спрятанными за синими стеклами. С минуту она с любопытством разглядывала его, но затем, притворившись, что не узнаёт, отвернулась и стала смотреть на приближающийся поезд.