На хуторе - [8]
А бабы, они бабы и есть. Они лишь охали да вздыхали. А Раисе было и вовсе несладко: по дружечке тосковала. Она и теперь в своей комнате, на постели, наплакавшись досыта, забыла о телкé и потравленной люцерне, вспоминая Василия. Себя видела молоденькой и его. Как познакомились, на мотоцикле в Мартыновский лес ездили, на гулянки ходили, он цыганочку плясать любил.
Так она и забылась, и во сне виделось ей далекое, сладкое. Мартиновна в комнату к дочери заглянула. По лицу спящей бродила улыбка. Боясь спугнуть сладкий сон, Мартиновна поскорее ушла, плотно затворив дверь. А на кухне размашисто перекрестилась.
– Слава Богу, спит, – сказала она матери.
– Слава Богу… – тихим эхом отозвалась бабка Макуня.
На воле стояла ночь, но спать не хотелось. Прошедший, полный несладкого день лежал на сердце.
– Повяжуся еще, – сказала Мартиновна. – А ты, мама, ложись.
– Все одно не усну, – ответила бабка. – Возля́ тебя посижу.
Она принесла из чулана мешок с тряпьем. Зимними вечерами бабка Макуня плела из тряпок круглые половички под ноги. Время подступало, и пора было готовить тряпье.
– Господи… – сказала Мартинова. – Прям душа вянет.
– Да чего уж, – думая о сене и о телкé, ответила ей мать. – Переживем.
– Я об Раисе… Жалкýю, а чем помогнуть. Прям невперенос, – всхлипнула она.
– Чего ж… С Богом судиться не будешь, – ответила мать.
– Судиться – кто говорит. А вот нехай бы он нам помог, послал человека. Она девка незамутимая, в работе цапучая, всяк скажет. А вот обчичекали ей жизню. А ведь нынче не война.
– Не война, – поддержала ее мать. – А все одно, где мужика взять? Это в городе их – страсть господня. А у нас Шаляпин, да Ванька Скоробогатов, да Нюськин – Алеша.
– Такие нам не нужны, – открестилась Мартиновна. – Нам подходимого бы человека, доброго.
– А добрые где…
Подумали, погадали, прошлись по соседним хуторам, перебирая, но ничего не нашли. Лишь в Малой Дубовке недавно померла жена у Афони Лещукова. Но мужик был не больно надежный, да и прислонился он, еще при живой жене, к Варютке Кирсановой, из Вихляевки.
– Богу надо помолиться, – сказала бабка Макуня. – Помолиться вдвох, тебе и мне. Може, он помогает.
– Это ты правду, мама, говоришь, – неожиданно горячо поддержала ее Мартиновна. – Надо хорошень попросить, нехай послухает и помогает. Кому ж еще помогать, как не нам.
На том и порешили. И, разобрав постели для сна, свет потушив, они встали на колени перед Богородицей, старой иконой, ею еще бабку Макуню мать благословляла: «Отче наш иже еси на небеси и да святится имя твое…»
Макуня помнила с детства запавшие слова и шептала их, прибавляя свое: «Пресвятая Богородица, сохрани и помилуй рабу твою Раису, дай ей…»
Мартиновна же сроду набожной не была, молитв, почитай, не знала и теперь, подняв к Богу глаза, разговаривала с ним по-свойски, упрекая и совестя:
– Почему такое происходит?.. Конечно, Василий был не дюже. Попивохивал да по чужим. Но хозяин. Прибрал его… А другого… Она баба молодая, в самой поре. Чего ж ей, как Нинке Тельновой, всех на себя тянуть – старого и малого? Это нехорошо… – Мартиновна крестилась, бормотала недолго: – Прости, Господи, Пресвятая Богородица… Помоги, Господи… – но от общих слов скоро опять переходила к больному и резала напрямки. – Без хозяина нам никак. Бабьи руки, они бабьи и есть. А людям не накланяешься. Мы с мамой помрем, Раисе одной куковать. Ты уж помоги. Она, сам знаешь, как возрастала. Я во слезах… – всхлипнула Мартиновна. – Другие, значит, у тебя за пазушкой, – креп ее голос. – А нам как проживать? Неправильно это…
– Господи помилуй, Господи помилуй, помоги, Господи, – просила бабка Макуня и, слыша укорливые дочкины слова, пугаясь их непочтения, говорила через плечо: – Ты уж не больно… А то как с бригадиром. Ты молися…
Помолились и улеглись. Бабка Макуня, пока с телком колготилась, за день не только не прилегла – считай, не присела. Теперь же, лишь подушки коснувшись, она провалилась в зыбкий старческий сон.
Мартиновне не спалось. Она прикинула, сколь денег потеряли, прирезав телка. Сотни две выходило, не меньше. Прикинула, повздыхала. Потом снова о дочери стало думаться, а потом о себе. И снова о дочери: неужто и ей материну тропку топтать, всю жизнь. Не дай, не дай бог!
Мартиновна в девках была красивой, работящей. Но не сложилась ее судьба. Петро Харитонов в ногах у отца с матерью валялся, просил засватать ее. Но родители искали для сына счастья, а что могла в дом принести Макунина дочь? С лица же воду не пить… Петру засватали богатую, из Дурновской станицы. Она женихов дом обставила, даже шторки повесила на окна. Мартиновне осталась дочь, белявенькая, вся в Петра. Дочь Раиса осталась да краденые ночки, за которые платить приходилось битыми стеклами да принародным позором.
А потом и это прошло. Год-другой – и прошло. И нечего было ждать до самой смерти. А сколько было несладкого: косые взгляды, попреки и укоры, тяжкая работа, сплетни и пересуды, липкие руки мужиков: от зеленой куги до старцев – для них не девка, не вдова – вроде легкий кус. А она никого не подпускала. Мужние бабы себя так не блюли – видит Бог. И одинокие ночные слезы, сколько их…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дед услышал по радио наивный стишок про войну и вспомнил себя мальчиком из поселка Лазурь, на окраине Сталинграда, близ Мамаева бугра… где он жил до войны и где провел все 200 дней и ночей страшной битвы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом дачном поселке у Волги завелся свой скворушка — мальчонка, живущий без матери, растопил сердца всех родных и соседей.
Заботливая дочь, живущая в городе, подарила деревенской матери мобильный телефон. Но как выбрать, о чем успеть рассказать быстро и коротко? Ведь в хуторской жизни, в стариковском бытье много всего, о чем хочется поговорить…
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.