На холмах горячих - [33]

Алексей Петрович Ермолов, заложив руки за спину, расхаживал по обставленной с претензией комнате. Все, кто впервые видел его, поражались огромному росту, широте плеч и мощной выпуклой груди генерала. Темно-зеленый, с красным стоячим воротом мундир ловко облегал его фигуру. Небольшие серые глаза смотрели из-под густых бровей строго, изучающе. Многие терялись под его колючим взглядом. Прямой нос, плотно сжатые губы, энергичный подбородок создавали впечатление властного, волевого характера.

Ермолов устал. И не потому, что он почти не спал в эту ночь — невеселые мысли владели им. Почему все начинания его на Кавказе встречаются в штыки? Отменил он в Кавказском корпусе телесные наказания, приказал перед строем полков сжечь на костре розги. В приказах офицеров и солдат называл товарищами по оружию. А как это восприняли в военном министерстве? Как подрыв дисциплины и стремление поставить на одну доску дворянина и простолюдина. В высших кругах демократизма Ермолова, унаследованного еще от Суворова, где он начинал военную службу, не одобряли.

Припомнили в Петербурге Ермолову и его участие в заговоре против Павла I, за что в свое время продержали несколько месяцев в Петропавловской крепости, потом выслали в Кострому под надзор полиции. Если бы не смерть Павла I, то до сих пор бы прозябал «бунтарь» в ссылке. Все вспомнили! Самовольничает-де Ермолов, и поэтому дела с покорением Кавказа идут

из рук вон плохо. А император Александр, не разбирающийся в обстановке на Кавказе, возмутился: «Этих дикарей за месяц можно привести в покорность, а он за годы ничего не добился!»

«Да, ваше величество! Не огнем и мечом, а мирной торговлей надеюсь завоевать я Кавказ»,— мысленно возражал Алексей Петрович.

Ермолов учредил при своем штабе специальный отдел, который заключал крупные сделки с российскими купцами на поставку соли и мануфактуры, чтобы обменивать их у горцев на необходимые русской армии товары. Он выделил немалые суммы денег на поощрение горских владельцев, которые охотно торговали с русскими. Во Владикавказе создал школу торговых переводчиков, где обучались по пятнадцать молодых людей от каждой кавказской народности...

Разве по вине Ермолова план этот не дал желаемых результатов-? Причин много, главные — удаленность Кавказа от промышленно развитых губерний России и плохие дороги. Весной и осенью непролазная грязь. Воронежские, харьковские и ростовские купцы затрачивали недели, чтобы привезти товары на Терек. А на пути в Грозную, Владикавказ нередки нападения разбойников. Это отбивало охоту русским возить товары на Кавказ.

Вновь участились набеги горцев на русские поселения. Абреки ночью налетали на казачьи станицы, угоняли табуны лошадей, грабили почтовые станции, лавки местных купцов. Начали исчезать офицеры и чиновники. Впрочем вскоре стали приходить письма от исчезнувших, содержащие просьбы выкупить их у немирных горцев. Местные владельцы, нарушая обещание, перестали следить за состоянием Военно-Грузинской дороги, доставлять дрова в крепости и редуты. Более того, участились почему-то обвалы камней, запруживающих узкие места тракта.

Вот тогда-то и решил Ермолов, исполняя высочайшее повеление, пустить в ход оружие. И что же получил в ответ? Взрыв ненависти горцев, которые дорожат свободой, пусть призрачной, больше жизни. Они превращали свои аулы в маленькие крепости и сопротивлялись отчаянно...

Горестные размышления Ермолова были прерваны стуком в дверь.

— Ваше высокопревосходительство, генерал Сталь,— доложил адъютант.

— Пожалуйста, просите.

Генерал вошел, лицо его выражало трепет:

— Какие распоряжения будут, ваше высокопревосходительство?

Ермолов с трудом подавил в себе желание расхохотаться. «До чего же труслив этот чужеземец! К тому же подхалим, видимо!»

— Приготовьте на завтра сопровождающих. Хочу посмотреть вашу вспомогательную линию, намеченную рукой графа Александра Васильевича Суворова,— коротко и сухо приказал Алексей Петрович.— Вы свободны, генерал...

Сопровождать главнокомандующего была выделена сотня хорошо вооруженных, как на подбор казаков во главе с кавалером многих орденов и медалей офицером. Увидев внушительный эскорт телохранителей, Алексей Петрович нахмурил брови:

— Зачем столько?.. Хватит и трети. Да и кавалера орденов не стоит отрывать от строевой службы. Подберите офицера, понимающего в строительстве.

Выбор Сталя остановился на помощнике главного квартирмейстера Линии майоре Чайковском, который отвечал за состояние сооружений и дорог на Подкумке.

Ермолову представили высокого молодого офицера, смуглого, стройного. Алексей Петрович невольно засмотрелся на его лицо: длинный с горбинкой нос, большие темно-синие глаза, тонкие губы, низкий лоб, черные, как смоль, вьющиеся волосы.

— Русский кавказец?— спросил Ермолов.

— Так точно!— ответил офицер.

— Где родились?

— В Константиногорской крепости, в семье офицера.

— Где учились?— спросил Ермолов.

— В Петербургском кадетском корпусе, фортификатор,— ответил Чайковский.

— И сразу на Кавказ?

— Никак нет, ваше высокопревосходительство. Первые годы возводил дополнительные форты на побережье Финского залива, углублял дно Невы. Потом у генерала Аракчеева строил военные поселения в Новгородской губернии. Домой вот еле-еле вырвался.