На грани человечности - [59]

   - Да? А кто грозился косы передо мной расплести, ветреница?

   Совсем легонько Арханта двинула своего капитана локотком под рёбра. Что греха таить, Одольдо на его месте уже корчился бы на песке. Каумер, тот даже дымом не поперхнулся: не та стать! Привык, поди, к эдаким ласкам.

   - Чего ты? - только и полюбопытствовал вполне добродушно.

   - Какие вопросы при льюрцах неверных поднимаешь!

   - Храни тебя боги, Арханта, кто тут неверный?! Свой человек!

   Одольдо лишь головой покачал. Змеёй вползла тревога в грудь, на сердце холодные кольца свила. Где там до приключений нескромных.

   - Не стану мешать вам. Пойду в храм, попрощаюсь с Биранчи. Свидимся ли ещё раз - на земле бренной?

   Каумер махнул рукой: ныне отпущаеши, отче, без вас не отчалим. Проводив Одольдо глазами, Арханта набила свою трубку, капитану протянула.

   - Огоньку дай, жених.

26.

   Ещё не задействовав телепатию, Суламифь распознала множество мелких, едва ощутимых предвестий опасности. Треснувшая невпопад сухая ветка, потревоженные заросли, быстрый вороватый шёпот. Сканирование рассеяло последние сомнения.

   Засада. И нешуточная. И даже - не в Тимильском лесу.

   - Я знаю, что вы здесь, - негромко обратилась землянка к чащобе, натягивая поводья.

   Таиться дальше злоумышленникам, видно, показалось бесполезным. Первым через бурелом продралось некое медведеобразное существо с секирой; вслед за ним - ещё с десяток дюжих молодцов. Столько-то народу, вероятно резерв, ещё угадывалось в придорожних кустах: пёстрое, как водится, сборище. Мужчины, женщины, юные, старые, одетые в лохмотья и получше, вооружённые до зубов кто во что горазд. Вот, кажется, даже ширденка в проржавевшей кольчужке, хранящая следы былого аристократизма...

   Нет, не ребята Гэррит Архантэр. Разве что свихнулись все дружно.

   - Эва, почуяла! точно ведьма! - Один из разбойничков-душегубчиков досадливо поскрёб рукоятью ножа за ухом.

   - Знамо, ведьма, - взрыкнул космач-бородач с секирой, по виду атаман. - Да чего там - хватай её, парни!

   Отпустив поводья, Суламифь чуть развела руки, улыбнулась дружелюбно.

   - Вы знаете, кто я. И я не желаю вам зла.

   Все, кроме главаря, изумлённо перемялись с ноги на ногу. Плавным жестом Суламифь вынула из-за пояса кошель - не то чтобы очень увесистый.

   - Вот всё, что есть у меня. Возьмите, и ступайте с миром.

   - Твоё золото нам не в корысть! - Всё ж атаман свирепо зыркнул на тех, кто от неожиданности уже склонялся к выгодной сделке. - Нам ты нужна, колдунья проклятая! Чего встали, трусы?!

   - Дак... а ну почнёт молоньями жечь! - хмуро брякнули из-за спины вожака.

   Но, лучшим аргументом в пользу храбрости, присвистнула атаманская секира над головами нерадивых.

   Одержимый - определила Суламифь. Успокаивающе коснулась дремучего мозга главаря - и выхватила только одно имя: Бариола. Следовало догадаться.

   Ошеломлённо мотая кудлатой башкой, верзила вожак уставился на землянку: словно недоумевая, откуда на его пути возникло это созданье.

   - Ну, дак тово... что с неё взять и впрямь! Кошель тощий, кольчуга дешёвая, единорог дрянной. Айда, робята, караулить тех, у кого туже мошна!

   В полминуты шайка по лесу рассеялась, как и не бывало. Суламифь тронула поводья, пустила Тэнграла рысцой; к собственным мыслям прислушалась. Удовлетворение - неплохо работа проделана; сочувствие - в адрес Бариолы, никакими средствами уже не брезгующей... И - как ни странно! - ещё тень досады: уж слишком быстро и просто завершилось опасное приключение!

   Всё-то ей Фэнтезиады, как в школе третьей ступени. А лет семьсот спустя - что почувствует её собрат-наблюдатель, уже не лесным разбойникам глаза отводя, но отводя руку облечённого властью безумца от ядерной кнопки? Облегчение? удовлетворение? жалость?

   Одно бесспорно: длить такое приключение он не возжаждет.

27.

   Опустошённый дотла, бросив поводья, покидал Эрихью деревушку Отори, что платила десятину аризианкам. Единорог едва плёлся наобум - седоку всё было безразлично.

   Вновь он жестоко обманут Вайрикой. Беседовал он с сельским священником, что отпел отроковицу Брилану, единственное чадо старой Гайяры-горшечницы, и предал Священному Пламени бренные останки её. Видел родителей безутешных; видел и убогую, глиняную погребальную урну с прахом их дочери.

   Ведьма, чернокнижница; воистину исчадье Тьмы! Не исцелить дитя бросилась столь поспешно - добить до смерти. И рука не дрогнула...

   Сколько ещё ведовства, и ересей, и блудодейства на её счету? Она - и отец Одольдо... любимый учитель, вконец ослеплённый. И его, Эрихью, душу силится она приворожить накрепко - в своё отсутствие даже - так ласково дарованным колдовским талисманом. Во имя Великого Откровения! что делать ему? как разорвать мерзкие тенета, коими ведьма опутала их всех?!

   Рука нащупала, сорвала с шеи медальон - теперь он жёг сердце. Словно сама собой откинулась крышечка. Сколь же могущественна посланница Тьмы, коль подделать сумела святая святых - Свет Истины, дар Пророков людям?!

   Коротко и мучительно вскрикнув, Эрихью с бешеной силой зашвырнул вещицу далеко в придорожную траву.