На грани безумия - [5]

– Ты какая-то бледная, Кристина. Ты случайно не заболела?

Я отрицательно покачала головой и попыталась встать с кровати, но боль в коленках парализовала меня, и я, сжавшись, остановилась.

– Что такое? – спросила крёстная. Похоже, мои ощущения не укрылись от её пристального взгляда.

– Что случилось, Кристи? – с беспокойством спросил меня Макс и, облокотившись на кровать, нечаянно задел мои ноги. Я зажмурилась, стараясь не показать свою боль. Крёстная, всё это время наблюдавшая за мной, заметила:

– Что у тебя с ногами?

Она протянула ко мне руки, желая осмотреть меня, но я воспротивилась.

– Ты где-то поранилась? – тревожно спросила она, но я молчала.

– Но, Крис? – подключился Макс. В это время громко стукнула входная дверь и в следующую минуту в комнату, как ураган, ворвалась мама. Она была вся вспотевшая и раскрасневшаяся. Было видно, что она торопилась, потому что её до сих пор преследовали одышка и периодический кашель. Она заговорила отрывисто и бессвязно, а затем, немного успокоившись, устало улыбнулась и подошла к нам. Обменявшись радостными знаками приветствия с крёстной и Максом, она присела рядом со мной и прижала меня к себе.

– Ну, как ты тут, моя девочка? – спросила она, погладив меня горячей, слегка дрожащей рукой по плечу.

– Всё хорошо, мама, – ответила я. Крёстная, всё это время тихо наблюдавшая за мной, тяжело покачала головой.

– Что-то случилось? – заметив её беспокойный взгляд, устремленный на меня, спросила мама.

– Мне кажется, что-то здесь не так, – произнесла в задумчивости крёстная.

– Что же?

– Нам показалось, что… – но тут крёстная замолчала, потому что заметила мой взгляд, умоляющий не говорить обо мне ничего больше. Она нахмурила брови и перевела разговор на другую тему, расспрашивая уже маму об успехах на работе. Я облегчённо вздохнула. Когда же мама поинтересовалась, почему я долго не встаю с постели, я ответила, что у меня немного разболелась голова и что это скоро пройдёт, но, к сожалению, мой обман был скоро раскрыт. Уже поздно вечером, когда мы с мамой собрались проводить крёстную с Максом до остановки, мне пришлось переодеться в тёплые гамаши. Когда я, отвернувшись от них, попыталась снять колготки, неожиданно услышала у себя за спиной дрогнувший голос мамы:

– Ну-ка, покажи мне.

– Нет. Мама. Не надо.

Увидев мои обожжённые и разодранные коленки, она воскликнула:

– Что же это такое? Я знала. Тебя нельзя было оставлять с ней.

– Но я сама опрокинула на себя эту тарелку, – сказала я в замешательстве. Но мама лишь тяжело покачала головой.

– Ты не умеешь врать, Кристина. Это опять она? Скажи мне.

– Нет, мама, нет, – попыталась я её заверить. На мгновение она отвернулась от меня, я же чувствовала себя растерянно и неловко. Ко мне подошёл Макс и презрительно покачал головой.

– Она всё никак не угомонится, эта злая вздорная женщина!

Я не раз слышала, как мама рассказывала крёстной про наши тяжёлые взаимоотношения с хозяйкой дома и о том, что она опасается оставлять меня с ней наедине. От этого каждый раз её сердце не на месте, но, к сожалению, у нас не было другого выхода.

– Так не может больше продолжаться. Не может, – сквозь зубы процедил Макс, злобно ударив кулаком по столу, и тут же опрометью бросился к двери.

– Макс, ты куда? – вскрикнула крёстная и кинулась за ним, а следом мы с мамой. Мы остановились у распахнутой двери комнаты тёти Эрны и увидели, как Макс, почти вплотную приблизившись к ней, бесстрашно и грозно смотрел ей в глаза, выражая всем своим видом гнев и ненависть.

Его ноздри в этот момент широко раздувались от негодования.

– Вы… не человек! Как вы можете издеваться над маленькой беззащитной девочкой? Кто вам дал такое право? Вы думаете, что её некому защитить? Так вот, вы ошибаетесь. Я вижу, в вас нет ничего человеческого. Как вы вообще смеете так обращаться с детьми? – сказал Макс, при этом его щеки сильно раскраснелись, а дыхание участилось и стало жёстким. Какое-то время он продолжал выкрикивать отрывистые фразы в адрес тёти Эрны, презрительно глядя прямо ей в глаза. Она стояла, ошеломленная дерзкой выходкой мальчишки, вытаращив глаза, но затем её лицо вдруг резко переменилось, и, окинув нас всех странным взглядом, она вдруг дико рассмеялась, словно её рассудок помутился. Мы стояли в полном замешательстве, не понимая, что всё это значит. Наконец она закричала: – Что? Ещё этого не хватало. Не нравится? Убирайтесь вон! Вас здесь никто не держит. Не хватало, чтобы ещё кто-то, с улицы… указывал мне, что делать в своём собственном доме. Здесь я хозяйка! Слышите? Я!

Она снова рассмеялась. После этого случая лицо тёти Эрны, искажённое злобной гримасой, ещё долго стояло у меня перед глазами. Впечатленная до глубины души, проснувшись однажды ночью от кошмара, я сквозь слёзы потянулась к полотенцу, висевшему на спинке моей кровати. Я хотела вытереть лицо, потому что проснулась в холодном поту, и волосы прилипли к моему лицу. В тот момент мне привиделось лицо тёти Эрны, она бесчувственно смеялась надо мной, громко выкрикивая обрывки фраз: «Ну, ничего ха-ха-ха… Я ещё до тебя доберусь. Поверь мне, придёт время…» Из-за ночного неведения и ужаса, охватившего моё детское сознание, мне почему-то померещилось, что полотенце, сложенное вдвое и висевшее у меня над головой, превратилось во что-то длинное и узкое и движется сейчас прямо на меня. Но что это? Что? В один миг мне показалось, что прямо на меня ползёт шипящая змея. Неожиданные галлюцинации, охватившие меня, сильно меня потрясли. Сквозь сон услышав мои всхлипывания, проснулась мама. Вскочив с постели, она включила свет и бросилась ко мне. Лихорадочно расспрашивая меня обо всём, она принялась успокаивать меня. После всего произошедшего крёстная предложила нам переехать в их старинную усадьбу, но мама наотрез отказалась, сказав, что не хочет никого обременять нашими проблемами и что в ближайшее время она сама подберёт нам что-нибудь подходящее, и мы сразу съедем от тёти Эрны.