На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - [35]

К вечеру 10 декабря весь 469-й полк сосредоточился перед финскими позициями в Кирвесмяки. В 18.00 поступила команда «вперед», но выскочившие из рва первые отделения не добежали и половины отделявшего их от врага поля. Через пятнадцать минут на смену полегшей под пулями первой волне пошла вторая. Затем третья. С невидимых в ночи финских опорных позиций короткие очереди с нескольких направлений скашивали всех до единого. Через полчаса полк уже потерял своего командира и начальника штаба, пытавшихся поднять залегших под огнем пехотинцев. Временно командовавший полком капитан Дубень умер от ран в лазарете, а начальник штаба капитан Семенов был подстрелен и замерз в снегу, не замеченный отступающими подчиненными. Командиры среднего звена, также мужественно пытавшиеся поднять под свинцовой пургой красноармейцев, стали такими же жертвами, как и их начальники. Помимо многочисленных потерь среди рядового состава, всего за один час губительного лобового штурма 469-й стрелковый полк 150-й дивизии потерял убитыми и ранеными всех командиров батальонов и всех командиров рот.

В точности повторяя действия предыдущего подразделения, полк побежал с поля боя. Для восстановления боеспособности пришлось пойти даже на бóльшие меры по сравнению со случаем 674-го полка, а именно вывести дрогнувшие роты на правый берег Тайпалеен-йоки и в течение последующих десяти дней восстанавливать боевой дух бойцов.

На следующий день его сменил третий, резервный, полк из той же дивизии, 765-й, который также не добился никакого успеха. Согласно записям в журнале боевых действий полка от 11 декабря 1939 года, «при смене 1-го батальона 469-го полка, 1-й батальон со стороны эскарпированного рва, а также с тыла со стороны деревни Коуккуниеми был обстрелян артиллерийским и пулеметным огнем. Батальон отошел на исходное положение, потеряв по неполным данным около пятидесяти восьми раненых, в том числе комиссара батальона, одного убитого младшего лейтенанта и одного без вести пропавшего политрука…»[28].

Открытая местность не давала возможности необстрелянным и паникующим красноармейцам добежать до вырытого финнами противотанкового рва. Пришлось остановиться и начать рытье окопов.

А на восточном направлении, по дороге к деревне Теренттиля, происходили следующие события.

Связь с удерживающим крошечный плацдарм капитаном Нетребой удалось наладить почти сразу после наведения моста — финны откатились от берега реки, освободив прикрываемый речными откосами путь к передовому батальону.

Далее последовали попытки проникновения в глубь территории. Советские войска не обладали вообще никакими разведывательными данными и двигались наугад, натыкаясь на финское сопротивление, и путем потерь, путем атак и отступлений выясняли общую обстановку, к которой им предстояло адаптироваться.

С утра 9 декабря 222-й полк попытался выйти из леса, чтобы сблизиться с противником. Как уже было заведено, артиллерия обрабатывала финнов два часа, с 10.00 до 12.00. Затем в атаку пошли танки 85-й отдельной танковой бригады. Заставить идти пехоту за танками командирам удалось только со второго раза, после того как танки встретили сопротивление, ощутили себя беззащитными и вернулись назад.

Роты 222-го полка медленно, с оглядкой продвигались между дорогой, ведущей из Коуккуниеми в Теренттиля, и берегом реки. К вечеру этого дня они наткнулись на два ДОТа, врытые у Мустаоя. К облегчению наступающих, оба сооружения были брошены противником — у финнов просто не выдержали нервы. Продвижение за ручей, на поле деревни Теренттиля было встречено плотным огнем с финских 4-го и 5-го опорных пунктов, поэтому передовой отряд вернулся в овраг.

В то время, когда советские солдаты уже обустраивались в захваченных ДОТах, нанесших такой большой урон во время форсирования Тайпалеен-йоки, когда саперы возводили новый мост на месте взорванного финнами моста через овраг для перетаскивания артиллерии на прямую наводку, когда бойцы 222-го стрелкового полка рыли первые ячейки в крутых откосах перегороженного колючей проволокой ручья Мустаоя, их противник находился всего в тридцати метрах от них. «Алказар» все еще находился в руках финнов.

За это время к «Алказару» несколько раз подходили советские огнеметные танки, которые помяли гусеницами окружавшую финские укрепления колючую проволоку, струей пламени сожгли несколько уцелевших сараев и удалились, вызвав у сидевших в бетонном сооружении финских солдат нервную дрожь. Два дня они слышали доносящийся с Коуккуниеми гул непрерывно работающих двигателей, свидетельствующий о том, что бронированный кулак, накапливаемый противником, скоро ударит по ним. Они слышали, что красноармейцы совсем рядом, и поэтому готовились к своему последнему бою, потому что «Алказар» находился на значительном расстоянии от общей системы укреплений, да и способность открытой бетонной траншеи с бронированным козырьком к длительной обороне вызывала большие сомнения. Кроме того, они воочию увидели танки, бороться с которыми им еще никогда не приходилось. Когда танки удалились, финны вздохнули с облегчением, но их передышка была непродолжительной.