На фарватерах Севастополя - [40]

— Это новый комиссар!

Сказано это было с той приподнятостью, которая свойственна была Ивану Ивановичу, когда ему что–либо нравилось. Он был натурой непосредственной и увлекающейся, свое мнение высказывал немедленно, часто в резкой форме. Мне сразу стало ясно, что комиссар пришелся ему по душе.

Андрей Савельевич Бойко плавал до прихода к нам на эскадренных миноносцах, любил море и морскую службу, чем несказанно расположил к себе нашего контр–адмирала, признававшего моряком только того, кто был влюблен в море и плавал на кораблях.

…К нам ежедневно с Кавказа приходили корабли, а все подходы к Севастополю с моря были плотно прикрыты минами. Оставались лишь узкие фарватеры, причем прибрежный фарватер с юга от мыса Сарыч простреливался немецкими батареями. Поэтому с наступлением устойчивой зимней погоды тральщики и катера–охотники приступили к тралению, расширению основного фарватера, который вел прямо с моря к Херсонесскому маяку.

Каждое утро тральщики выходили в море. Суровым становится море зимой. Мин и минного поля не видно под зыбкой холодной водой, но оно лежит, заштрихованное квадратами, на карте флагманского штурмана Ивана Ивановича Дзевялтовского. На мостике головного тральщика контр–адмирал Фадеев, командир соединения тральщиков, горячая голова, безрассудно смелый и энергичный капитан–лейтенант Леут и флагманский штурман Дзевялтовский, штурман дивизиона Чугуенко. Вместе с контр–адмиралом первый раз на тральщиках выходит и полковой комиссар Бойко.

Андрей Савельевич Бойко уже обошел отсеки и боевые посты тральщика, познакомился с людьми. Он побывал в машинном отделении и поговорил с дизелистами, присутствовал на юте при приготовлении трала к постановке, наблюдал за работой штурмана, ведущего прокладку.

На ходовой мостик корабля Бойко поднялся веселый и довольный. Улыбаясь, он сказал контр–адмиралу:

— Знакомый народ повстречал на корабле. Я службу на Черном море еще краснофлотцем в 1926 году начинал! Такие знаменитые тральщики были: «Джалита» и «Доротея»!

— Как же, помню, — отвечал Фадеев. — А я на «Коминтерне» вахтенным начальником, а затем штурманом был. «Коминтерн» в те годы флагманом ходил. Значит, и ты. Андрей Савельевич, старый черноморец, — говорит комиссару Фадеев.

— Ну, а как же! — отвечает Бойко, — я на миноносцах потом долго плавал. Траление начинается. Построившись попарно, тральщики выбрасывают с кормы стальной трос с острыми ножами–резаками и начинают движение. Этим тралом они должны захватить, как сетью, поставленные на заданное углубление якорные мины.

На носу кораблей стоят впередсмотрящие матросы. Иногда мины становятся не на заданное углубление, и тогда тральщик может наскочить на якорную мину. Но такова уж работа тральщика. Он первым из кораблей должен пройти по минному полю, разрядить его, прорубить в нем фарватер, обвеховать его, и пойдут потом по нему корабли. И при подходе к побережью, занятому противником, где всегда может быть выставлено минное поле, впереди боевых кораблей идут тральщики, расчищая дорогу эскадре.

Рулевой удерживает корабль на заданном курсе, ритмично работают дизели. Оглянувшись назад, Иван Иванович видит пенистую дорожку от винтов. Красные буи, как дельфины, ныряют за кормой слева и справа, они поддерживают в воде натянутый трал.

На корме у динамометра вахтенный матрос внимательно следит за прибором и каждую минуту докладывает на мостик.

Но вот вздрогнул трал, стальные ножи–резаки захватили трос, соединяющий мину с якорем, и с ходу подсекли его. На корабле слышен легкий, еле заметный толчок, и далеко за кормой всплывает из воды мина. Она отскакивает от минрепа, как отрубленный кочан капусты. Всплеснув на волне, мина на мгновение снова исчезает под водой, потом опять всплывает и медленно покачивается на поверхности воды, неуклюже кланяясь рогами.

— Мина за кормой! — докладывают минер и сигнальщик разом. Но с мостика и так уже все смотрят на мину.

С катера–охотника быстро спускают на воду тузик. Старшина минер Рябец с помощником садятся в тузик. Тральщик продолжает движение вперед; шлюпка и мина остаются далеко позади.

Вот шлюпка подходит к мине, разворачиваясь к ней нормой.

Табань! — слышится команда.

С кормы свешивается мат на случай, если вдруг мину волной подбросит к шлюпке. Мина все ближе. Вытянув руки вперед, словно желая ее обнять, старшина Рябец не сводит с нее глаз. Она заросла водорослями и острыми ракушками, скользкая я верткая на волне.

Старшина Рябец мягко касается ладонями мины и удачно сразу же схватывает рым[2].

— Патрон! — не оборачиваясь, командует он и протягивает руку назад, продолжая другой рукой удерживать мину.

Помощник подает ему патрон.

— Разжечь фитиль!

— Есть разжечь фитиль! — повторяет подручный минер. А старшина в это время уже ловко подвесил патрон на рым.

— Фитиль! — снова командует старшина и подносит тлеющую вату к срезу шнура.

Шнур, потрескивая, разгорается, и белый дымок поднимается над миной.

Шнур горит меньше десяти минут. Надо быстрее уходить. Старшина отводит двумя руками мину от шлюпки и командует:

— На воду!

Шлюпка быстро отходит. Наметанный глаз старшины безошибочно определяет нужное расстояние, и минеры, бросив грести, ложатся на дно шлюпки.