На фарватерах Севастополя - [36]
Кризис под Севастополем миновал 9 ноября. Немцы, понеся большие потери, остановились.
Этот первый натиск фашистов, может быть, самый опасный для Севастополя, был отбит только своими силами, благодаря исключительной стойкости и мужеству моряков Севастопольского гарнизона — морской пехоты, как их называли теперь, благодаря мощному огню береговых батарей и корабельной артиллерии, самоотверженной борьбе флотской авиации.
Но, получив чувствительный отпор, немцы не успокоились. Не овладев Севастополем с ходу, они перешли к подготовке планомерного наступления. Началось, оно утром 11 ноября. Главный удар фашисты теперь наносили вдоль ялтинского шоссе. И снова железная стойкость и массовый героизм севастопольцев сорвали и это наступление. Оборона у нас теперь была устойчивой, прибыли воинские соединения с Большой земли, пробились в Севастополь части Приморской армии, где ее доукомплектовали. Корабли «Красный Крым», «Червона Украина» и береговые батареи снова били врага. Сильно досаждали фашистам корабельная артиллерия и батареи береговой обороны. Успешный огонь вели крейсеры «Красный Крым» и особенно «Червона Украина». В течение трех дней с 10 по 12 ноября было уничтожено много техники и живой силы противника. Поэтому фашистское командование бросило против кораблей свою бомбардировочную и торпедоносную авиацию. Самолеты специально охотились за крупными кораблями. Показательна в этом отношении история с линкором «Парижская коммуна». Первый раз его пытались разбомбить в Севастополе в конце октября. Командование флотом предугадало это, линкор ушел на Кавказ, а на следующий день фашистские самолеты бомбили покинутое место стоянки, бомбили средства маскировки, оставленные на воде.
Второй раз, когда линкор стоял в Новороссийске, его обнаружила воздушная разведка. Линкор ночью ушел в море, а днем был нанесен массированный удар по причалам и месту стоянки линкора.
Глава шестнадцатая
Вражеское наступление на Севастополь было остановлено. Двадцать первого ноября противник был вынужден прекратить атаки Севастополя и перейти к обороне.
В эти дни мне снова пришлось отправиться на КП СОР, что находился в Южной бухте. Мы медленно ехали по улицам, и я всматривался, угадывал, что же нового произошло в городе за эти тревожные дни первого наступления немцев.
Севастополь сильно изменился. Полуразрушенные потемневшие здания, у стеклянных витрин магазинов мешки с песком, на улицах патрули. На Приморском бульваре, традиционном месте отдыха севастопольцев, там, где по вечерам играл оркестр и веселыми огнями светились рестораны, сейчас жители отрывали щели и убежища.
Часть учреждений эвакуировалась, но в основном севастопольцы уезжать из родного города не хотели. Цехи Морского завода, гордости севастопольцев, перебрались в штольни на берегу Северной бухты, там был создан спецкомбинат. Он обслуживал фронт, производя мины, гранаты и минометы. В Инкерманских же штольнях, где был завод шампанских вин, создали второй подземный комбинат — шили и ремонтировали армейское и флотское обмундирование, обувь и белье.
Налеты фашистской авиации продолжались. Иногда Севастополю приходилось отражать до десяти нападений «юнкерсов» в сутки, но главными объектами налетов по–прежнему оставались корабли, причалы, доки, Морской завод и железнодорожный узел.
…Приближалась ранняя в том году зима. Над Севастополем непрерывно висели вражеские самолеты. Все укрывались теперь под землей в тоннелях, выдолбленных в скалах, в подвалах зданий в подземных пещерах. С каждым днем резкие завывания сирен и густой рев гудков раздавались все чаще, тревоги становились продолжительней. После ухода из Севастополя больших кораблей все чаще немецкая авиация стала наведываться в нашу бухту.
Резко и тревожно воют сирены. Стая пикирующих «Ю-87» быстро приближается к нашей бухте. Корабли — тральщики и катера–охотники — едва успевают открыть огонь, как с раздирающим визгом, включив сирены, самолеты начинают пикировать, сбрасывая бомбы.
Уходим мы по–прежнему в свое по существу «психологическое» убежище. Оно ненадежно и неустойчиво.
Со звоном и хрустом вылетают стекла в здании нашего штаба, где на КП остались дежурный офицер и телефонист.
И тем не менее к частым налетам и тревогам стали привыкать, и, если воздушная тревога была объявлена в городе, мы продолжали работать до тех пор, пока соседняя зенитная батарея и корабли, стоящие на рейде, звонко лязгая затворами орудий, не начинали пятнать светлое небо черными разрывами снарядов.
В одно хмурое ноябрьское утро из–за серых, словно сваленных в кучу, рыхлых облаков неожиданно вынырнул прямо над бухтой фашистский бомбардировщик. Один–единственный самолет, он сбросил тысячекилограммовую бомбу и, набирая высоту, среди запоздалых разрывов скрылся в облаках. В тот момент, когда с раздирающим свистом на землю свалилось что–то огромное и тяжелое, я почувствовал, как большая оглушительная сила тряхнула двухэтажный каменный дом. Рамы вместе со стеклами влетели в комнату, и горячий воздух с гарью и дымом толкнул в лицо. Нас сбросило на пол и засыпало кусками штукатурки и расщепленными досками. Потолок в углу дома провалился, и через него проглядывало холодное небо. Лестница, которая вела на первый этаж, совершенно развалилась. Собрав все бумаги, мы по обломкам стены спустились вниз.
Книга «Наше море» посвящена боевым действиям кораблей одного из соединений Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны. В памяти читателя надолго останутся образы командиров, политработников, старшин и матросов, мужественно сражавшихся с врагом в трудные дни войны. Автору, морскому офицеру, непосредственному участнику описываемых событий, удалось показать их героический накал, впечатляюще раскрыть подвиги своих боевых товарищей — людей, которые больше жизни любили Родину и море и остались верны им до последнего дыхания.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.