На фарватерах Севастополя - [28]

Выходя из порта, лейтенант Чеслер был осведомлен о сложной обстановке на море, но кто из командиров кораблей, отправляясь в конвой, не надеялся на успешное плавание, зная в то же время о неизбежности встречи с противником, всегда неожиданной и всегда не такой, как предыдущая. Каков будет этот поход? Ведь на борту теплохода, в его каютах, салонах и просто на палубах расположилось до пяти тысяч пассажиров — женщин и детей.

Ночной налет фашистской авиации задержал «Жана Жореса» с выходом в море, и теперь ему предстояло догонять впереди идущий конвой.

Чеслер, обернувшись назад, видел, что у кормовой мачты стоит командир звена Глухов. Он показал боцману на ободранную рею мачты. Это вчера в ночной суматохе, когда во время разгрузки налетели самолеты, катер–охотник чуть не навалился в порту на борт теплохода. Команда охотника вместе с Чеслером бросилась тушить пожар на теплоходе, поэтому и вышли из порта сегодня с опозданием.

Боцман уже собрался послать на мачту матроса с ведерком шаровой краски. Но над катером пронесся шелестящий звук, и на море впереди по курсу теплохода поднялся чистый, высокий всплеск воды и сейчас же рассыпался.

Глухов был уже на мостике, когда вырос второй всплеск, и командир, прибавив скорость, повернул катер в сторону берега, откуда летели снаряды.

Глухов почувствовал, как сильно задрожала под ногами палуба, как мелко и быстро, словно подпрыгивая, заколебался в нактоузе компас, как сел на корму катер — от быстрого хода, словно готовясь к прыжку.

— Что будешь делать, Петр? — спросил Глухов.

— Поставить дымовую завесу! — звонко в мегафон крикнул Чеслер и посмотрел на Глухова. Тот молча кивнул головой.

А боцман на корме уже разбил капсюль дымовой шашки, и сейчас же бело–серый дым заклубился, цепляясь за воду, и, раздуваемый ходом катера, стал подниматься гибкой стеной. Дымовая завеса медленно шла к берегу, на батарею противника.

Глухов опустил бинокль; он так и не успел рассмотреть, откуда стреляют, берег был далеко и от материка тянулся низкой косой. В этой обстановке не заслонишь корпусом катера громадный теплоход, не прикроешь его с воздуха заградительным огнем, не взбаламутишь море глубинными бомбами, не дошвырнешь своими малыми пушками снаряды на батарею противника — только дым может тут помочь.

Дымовые шашки на корме катера ядовито трещали и фыркали, и все больше росла дымовая завеса, закрывая теплоход. На «Жане Жоресе» в первое мгновение подумали, что на катере пожар, и приготовились оказать ему помощь, но теперь, поняв, в чем дело, капитан теплохода, поставив ручки машинного телеграфа «на самый полный вперед», уходил все дальше в море.

Вражеская батарея перенесла огонь по катеру, но он, быстрый и верткий, ловко маневрировал между всплесками и скоро уже и сам укрылся за дымовой завесой.

— Видишь, пригодился опыт Москалюка, — с улыбкой сказал Глухов, когда корабли вышли из зоны обстрела.

— А теперь жди, прилетят и «юнкерсы»! — добавил Глухов.

Отдохнувшее за ночь солнце давно уже оторвалось от горизонта и стремительно поднималось в небо, безоблачное и праздничное, каким бывает оно в начале осени. Посвежел ветерок, будоража море и разгоняя еще не растаявшую дымовую завесу. Со стороны берега появились три самолета.

«Юнкерсы» на небольшой высоте заходили с правого борта теплохода. Они знали, что на нем нет пулеметов и пушек, и поэтому рассчитывали разбомбить его безнаказанно.

Теплоход же, развивая предельную скорость, продолжал идти прежним курсом.

Самолеты шли на небольшой высоте, и это была их ошибка. Чеслер развернул катер, стремительно вышел им навстречу и поставил плотную огневую завесу. «Юнкерсы» не выдержали огня и отвернули. Сделав вираж уже на большой высоте, они начали выходить в атаку с другого борта теплохода.

Чеслер снова повел катер навстречу самолетам, теперь уже с левого борта теплохода, но «юнкерсы» на этот раз сбросили бомбы с большой высоты и кинулись на катер. Обстреляв его из пулеметов, они с ревом ушли в сторону берега.

— Держись, командир! — подбадривал Чеслера Глухов, — нам надо дотянуть только до Тарханкута. Я уже вызвал по радио наши истребители.

Но атакующие бомбардировщики тоже вызвали самолеты. Шестерка «юнкерсов» в охранении «мессершмиттов» приближалась на большой высоте к каравану.

И вот высоко в небе завязался воздушный бой — это пришли из Севастополя истребители. Только два пикирующих бомбардировщика прорвались к теплоходу.

Чеслер снова навязал им бой, но они свалили бомбы в воду по корме корабля. Бомбы упали близко от теплохода, осколки пробили борт выше ватерлинии и зажгли деревянную палубу.

Клубы черного дыма тянулись за теплоходом. Катер Чеслера подошел ближе. Видно было, как упругие струи били из брандспойтов, как матросы экипажа и пассажиры боролись с огнем.

Показались каменистые берега Тарханкута, а вскоре уже можно было рассмотреть узкое горло Ак — Мечетской бухты. Там стояли транспорт, быстроходный тральщик и два катера–охотника, те корабли, с которыми Чеслер должен был выйти из Одессы, если бы не задержался с «Жаном Жоресом».

Глава четырнадцатая

Уже около двух месяцев сражается Одесса. Румыно–фашистские войска стремятся зажать ее в тиски, окружив со стороны суши, но Одесса яростно отбивается. Жители строят в городе баррикады, возводят противотанковые рвы и заграждения, создают отряды народного ополчения.