На фарватерах Севастополя - [14]

Настороженным и чутким ухом командира он ловил доходившие через открытый иллюминатор шорохи и всплески волны у борта катера, стук деревянных лопаток, — это матросы убирали верхнюю палубу, — и тихую песню, которую вполголоса пели они:

Мы из бухты уйдем на закате,

И любимая смотрит с тоской

На веселого парня в бушлате

В замечательной форме морской!

«Ну уже теперь будет шуму в кают–компании. Скажут: «Нашли кого посылать… Остренко. Он, кроме камбалы и бычков, и не видел ничего…» — с досадой думал о предстоящих разговорах лейтенант, рассматривая в зеркальце свою роскошную бороду. Особенно будет изощряться лейтенант Шентяпин, который сам просился на поиск подводной лодки. Но командир дивизиона Гайко — Белан рассудил иначе, и его поддержал начальник штаба. А теперь и перед командиром дивизиона совестно. Ведь, отправляя Остренко на позицию, он сказал: «Смотри не осрамись, дело серьезное. Нужно наконец рассчитаться с подводной гадюкой!»

Верхняя губа была уже выбрита, когда с мостика раздался тревожный доклад сигнальщика старшины второй статьи Шмаля:

— Вижу перископ! Слева сорок пять градусов, дистанция один кабельтов!

Одновременно ударил сигнал боевой тревоги. На мостике в это время находился помощник командира лейтенант Белошицкий. Без кителя, в тельняшке и с мылом на лице Остренко вылетел на мостик. Помощник уже дергал ручки машинного телеграфа. Заработали моторы. Сигнальщик, вытянув руку, красным флажком показал туда, где он только что видел перископ.

Остренко скомандовал открыть огонь и, как только заработали моторы, дал ход вперед и повел катер на таран.

Но перископ уже исчез под водой. Туда ударил снаряд из носового орудия; встал водяной столб. И в следующее мгновенье, когда катер набрал скорость, Остренко уже подал команду:

— Атака подводной лодки! Бомбы товсь!

— И сразу же:

— Бомба!

Прямо на расходящиеся по воде круги, где только что разорвался снаряд, полетела первая серия глубинных бомб, сброшенных умелой рукой минера старшины второй статьи Якова Кобца. Среднего роста, коренастый, широкоплечий Кобец, ухватившись за рычаг бомбосбрасывателя, действовал быстро и уверенно. Он напряженно следил одновременно и за мостиком, откуда каждую секунду могла последовать команда, и за морем, где уже, раскалывая зеленую толщу воды, поднимались гребни тяжелых взрывов глубинных бомб.

«Промаха быть не должно! Действуй смелее, Остренко!» — подбодрил себя лейтенант.

Развернув катер на обратный курс, сбросили повторно серию глубинных бомб и застопорили ход. Акустик прослушивал малейшие шумы моря.

Вы знаете, как действуют глубинные бомбы в воде? Они как бы ступеньками взрываются на различных глубинах и нащупывают лодку. Какая–нибудь из них даст близкий к подводной лодке взрыв и этим или разрушит корпус, или повредит механизмы. Глухие мощные взрывы один за другим, словно молотом, ударят по железному корпусу лодки. Замигают и погаснут электрические лампочки, осыплется изоляционная пробка и краска с подволока. Станут слезиться заклепки, начнется утечка топлива, и выйдут из строя механизмы. Подводная лодка в агонии.

Солнце уже разметало туман, и на море становилось ослепительно светло, когда сигнальщик Шмаль обнаружил на воде масляное пятно.

— Смотрите, товарищ командир!

Синие соляровые пятна блестели на солнце. Но акустик так и не слышал шума винтов подводной лодки. Кроме сигнальщика, никто не видел и перископа. Механик катера техник–лейтенант Носов зачерпнул забортную воду с соляркой, попробовал ее и принялся сливать в бутылку, чтобы доставить на базу.

Остренко припоминал, что нужно делать в этом случае. Он подозвал помощника и сказал:

— Определите свое место и дайте в штаб радиограмму:

«В широте… долготе… атаковал немецкую подводную лодку».

Неизвестно, сколько времени простоял бы катер Остренко, следя за тем, не появится ли вновь подводная лодка, но тут из–за широкого мыса, разбрасывая носом воду, выскочили на полном ходу три катера–охотника, а в небе над ними появилось, блестя белыми крыльями, звено морских самолетов.

— Как быстро вызвал их помощник, — удивился Остренко. Но это было не так. Оказалось, что береговой пост, наблюдая за морем, увидел, как маневрировал катер Остренко, заметил взрывы глубинных бомб и доложил об этом по телефону в штаб, а оттуда прислали помощь.

В штабе Остренко подробно доложил о том, что, обнаружив перископ, он атаковал подводную лодку; в доказательство представил бутылку морской воды с соляркой, взятой на месте бомбометания.

Бутылку с ее содержимым я сам держал в руках, но являлось ли это доказательством? Никаких подтверждений того, что подлодка была потоплена, мы не получили. И чья это лодка поднимала перископ — оставалось одной из загадок войны.

Позже, по окончании войны, все–таки стало известно, что с началом военных действий на море, с июня по декабрь 1941 года, румынская подлодка «Дедьфинуд» совершила шесть выходов на наши морские сообщения и побывала у крымского и кавказского побережий. Подвергалась ли она атакам, неизвестно.

Глава восьмая

Раннее утро. Чуть розовеет небо над Мекензиевыми горами, росой дымятся берега, а над темно–зеленым морем поднимается редкий туман. Ничто не нарушает сейчас утренней тишины.