На двух планетах - [47]

— Силой власти, врученной мне нумэ, открываю я священный символ нашего духа, как знак закона разума и труда, которому мы все подчиняемся.

Марсиане молитвенно подняли глаза по направлению, указываемому рукою Илля. Напрасно старались Грунте и Зальтнер увидеть то, что благоговейно созерцали все остальные. Они ничего не замечали там, где посвященным открывалось таинственное видение — символ их вселенского гражданства.

Души людей были охвачены ужасом непостижимого. Грунте, не отрываясь, глядел на величавую фигуру марсианина. И снова в его памяти возник образ Элля.

Зальтнер был совершенно ошеломлен этим зрелищем. Он заметил, что теряет власть над своими мыслями, и беспомощно посмотрел на Зэ.

Но вот Илль опустил руку, и марсиане снова пришли в движение. Минуту спустя, держа конверт в высоко поднятой руке, он провозгласил:

— Выслушайте, нумэ и люди, постановление Центрального Совета.

Тут глаза Зэ сверкнули в сторону Зальтнера. Он безотчетно понял предостережение, толкнул Грунте и шепнул ему:

— Говорите, пока он не начал читать!

Но и сам Грунте уже сообразил, что настало время действовать, и вскочил со своего места.

— Все это совершилось в одно мгновение, в тот краткий промежуток, пока Илль разворачивал документ, и прежде, чем он успел начать чтение, Грунте воскликнул:

— Прошу слова!

От волнения он заговорил по-немецки. По сравнению с речью марсиан, даже в торжественных случаях говоривших вполголоса, его громкое восклицание прозвучало в этом зале особенно резко. Все собравшиеся невольно оглянулись на Грунте, и Илль с изумлением поглядел на него.

— Прошу слова, — уже по-марсиански повторил Грунте. — Прошу простить меня за то, что я ходатайствую о том, чтобы меня выслушали до заслушания постановления Центрального Совета Марсианских Штатов. Заранее прошу прощения, если, по незнанию языка, я не сумею выразить надлежащим образом свои мысли.

Илль медленно наклонил голову в знак согласия.

— Я не вижу оснований препятствовать нашим гостям, если они хотят высказаться, хотя и ждал их ответа только по прочтении постановления, сказал он.

— Но я и мой друг, — быстро вставил Грунте, — вносим предложение совсем отменить это чтение. Мы протестуем против него. Мы не имеем полномочий принимать заключение Центрального Совета Марсианских Штатов.

Это неожиданное заявление вызвало изумление на лицах марсиан. Поступило многозначительное молчание. Никто не высказывался. Этот смелый выпад жалкого бата по отношению к высшей марсианской власти вызвал явное неодобрение и вместе с тем решительность такого открытого признания внушала уважение; но большинство присутствовавших смотрело на Грунте с соболезнованием. — Эти бедные люди, очевидно, не понимают, что делают, на них и сердиться нельзя! Только ближайшие друзья немцев старались ободрить их сочувственными взглядами.

Илль окинул спокойным взглядом Грунте и Зальтнера, который тоже поднялся с места, и спросил:

— Не желают ли люди как-нибудь обосновать свой протест?

— Разрешите это сделать мне, — тотчас ответил Грунте. — Я вполне сознаю, какую великую честь оказывают представители Марса обитателям Земли, так дружественно идя нам навстречу. Я также убежден, что в мировой истории сближение жителей этих двух культурных планет явится событием первостепенной важности. И я и мой друг будем вечно благодарны тем нумэ, которых мы имели счастье встретить, за наше спасение и за гостеприимный прием в их колонии. Мы никогда этого не забудем.

— Никогда, — вставил Зальтнер.

При этих сердечных словах лица марсиан стали приветливее. Грунте тотчас продолжал:

— Как люди, выражаем мы также почтительнейшую благодарность правительству Соединенных Штатов за внимание, которое оно оказывает участникам полярной экспедиции Торма, посылая свое обращение через Полномочного Представителя. Но эту честь мы вынуждены отклонить. Мы не являемся представителями какого-либо правительства и не уполномочены вести дипломатические переговоры. Мы только частные лица и у себя на родине пользуемся лишь тем влиянием, которое обеспечено нам нашей ученой степенью, а оно, по обычаям нашей страны, совершенно ничтожно. Но если бы даже мы смотрели на себя, как на посланников нашего правительства, то мы всё равно не в состоянии были бы принять поручение, касающееся всех государств Земли, потому что, как это известно господину Полномочному Представителю, Германия является лишь одной из шести великих европейских держав, которые, вместе с Соединенными Штатами Америки, держат в своих руках политическую власть на всем земном шаре.

Воспользовавшись тем, что Грунте замолчал, Илль по прежнему вежливо, но весьма внушительно заметил:

— В словах нашего уважаемого гостя для нас нет ничего нового. Они не имеют никакого отношения к заключению, с которым нам предстояло ознакомился, и поэтому было бы проще предварительно его выслушать, ибо это заключение касается исключительно присутствующих здесь двух наших гостей.

Грунте прикусил губы. Это наставление разозлило его, тем боле что он снова заметил на лицах марсиан соболезнующую улыбку Поэтому он продолжал уже с большим возбуждением:

— Но мы должны отклонить какие бы то ни было постановления Марсианского Правительства, относящиеся хотя бы лично к нам, и на это имеются формальные основания. Мы принципиально не можем допустить, чтобы Марсианское Правительство, здесь, на Земле, издавало какие бы то ни было официальные распоряжения, касающиеся граждан одного из государств земного шара. Нами может распоряжаться лишь правительство того государства, на территории которого мы находимся. Мы же находимся на Земле; а не на Марсе. И если вы здесь и развернули знамя Марсианских Штатов, то оно для нас может иметь лишь декоративное, но отнюдь не государственно-правовое значение. На каком основании вы водворились здесь, — об этом пусть судят правительства великих держав; и наши обязанности это не входит. Но в наши обязанности входит протестовать против того, что на основании этого, еще не признанного, водворения, уже хотят проявлять власть над нами.