На двух планетах - [28]

— Ты же не знаешь, так же ли ему смешно, как тебе. Зверь, которого мы дразним, с виду часто кажется нам забавным, я все-таки я всегда при этом думаю, что он может жестоко страдать. А человек ведь не только смешон…

— Я, конечно, не видела его в ледяной яме, но думаю, что о нем тебе беспокоиться нечего. Но если это тебя тревожит, то легко можно дать ему понять, как мы к этому относимся.

— Мне не хочется его обижать.

— Зачем же? Будем действовать сообща; мы обе его «свяжем».

— Думаешь ли ты, что человек способен понять такую игру?

— Да, если уже он настолько глуп…

— Ведь мы ровно ничего не знаем о воззрениях…

— Так вот и будем обучаться втроем. Жаль, что этот чопорный Грунте не может участвовать в нашей игре. Что же, ты согласна?

— Я еще подумаю об этом.

Ла вернулась к своим занятиям. Зэ отправилась в приемный зал, где застала Зальтнера за рисованием.

— Если мне с моими рисунками удастся благополучно вернуться в Германию, — весело воскликнул он, — моя карьера обеспечена. Начнется мода на все марсианское. Я открою базар марсианских товаров. Жаль только, что у нас не будет вашего сырья. Вот, например, что это за чудесная ткань, из которой сделан ваш шарф? Весь он заткан сверкающими звездами, нигде не соприкасающимися друг с другом, и нигде не видно основы этой ткани. Кажется, что вокруг вас витает облако искр.

— Так оно и есть, — смеясь отвечала Зэ, — только оно не жжет, можете смело дотронуться. Но извольте сами подойти ко мне, потому что я не могу перешагнуть за черту.

Зэ сидела на одном из тех низеньких диванчиков, которые так любят марсиане, и занималась химическим рукоделием. Зальтнер в это время стоял у своего самодельного рабочего стола. Он отложил карандаш и направился к Зэ, а она вплотную придвинула свой диванчик к черте, разделяющей комнату.

— Дайте-ка ваши руки, — сказала Зэ. Она взяла конец длинного шарфа и связала им руки Зальтнера. Даже теперь ткани точно не было. Казалось, будто поток светлых искр струится вокруг его рук.

— Ощущаете ли вы что-нибудь? — спросила она.

— Теперь, когда вы не касаетесь меня пальцами, ничего не чувствую. Разве эта ткань вообще не осязаема?

— Во всяком случае, ее нельзя осязать грубыми человеческими руками

Зальтнер поднес связанные шарфом руки к своим губам.

— Но губами я все-таки чувствую, что между моим ртом и руками что-то есть.

— А ну-ка напрягите всю свою гигантскую силу и попытайтесь разъединить руки.

— Но мне жалко этого чудесного шарфа.

— А все-таки попробуйте.

Зальтнер стал выдергивать руки, но чем сильнее он дергал, тем туже затягивался узел, и тут он заметил, что маленькие звездочки впиваются в его кожу.

— Да, — сказала Зэ, — эта ткань несокрушима; по крайней мере, она выдерживает огромные тяжести. Эти невидимые нити, из которых каждая может свободно удержать по целому центнеру, являются неотъемлемой составной частью многих наших аппаратов. Итак, вы теперь закованы и никуда не двинетесь без моего разрешения.

— Я и не добиваюсь его, мне и тут очаровательно, — сказал Зальтнер и перегнулся через спину дивана, опираясь на нее связанными руками.

Зэ обеими руками взяла его голову, пригнула ее к себе и заглянула ему в глаза, точно желая разгадать его мысли.

— Что же вы, люди, попросту глупы? — внезапно спросила она.

— Не совсем, — сказал Зальтнер, нагибаясь еще ниже.

— За черту! — смеясь, воскликнула Зэ и слегка оттолкнула его голову. Давайте-ка сюда руки.

Она в одно мгновение развязала узел и снова принялась что-то размешивать в каком-то сосуде.

— Вы все еще не сказали мне, — напомнил Зальтнер, возвращаясь к своему столу, — что же это за ткань, на которой держится шитье вашего шарфа.

— Да это вовсе не шитье, это — «дэла», так это называется, — знаете, такие маленькие кристаллы, которые образуются в раковинах.

— Значит, что-то в роде нашего жемчуга…

— Они светятся сами собою. А ткань, это — «лис».

— Лис? Немного же я узнал!

— Лис — это паук, он плетет почти невидимую есть.

— Но где же это находят? Как прядут эти нити?

— Очень просто: поляризованным светом, особыми машинами. И дэла не прикреплены сверху, а вделаны в петли между тонкими волокнами ткани.

— Вы назвали дэла кристаллами, но как же в таком случае они могут постоянно светиться, подобно нашим светлячкам?

— Конечно, время от времени их нужно опускать в лучевую ванну; после этого они опять светятся несколько дней.

— В лучевую ванну?

— Да, их подвергают действию сильного искусственного света. Свет разъединяет некоторые химические вещества кристаллов, а потом их постепенное соединение вызывает то свечение, которое вы видите.

— Итак, это то, что мы называем фосфоресценцией. А что это у вас за рукоделие?

Зэ ответила не сразу. В эту минуту она как раз была занята каким-то вычислением, относящимся к ее работе, и следила за секундной стрелкой комнатных часов.

Тут звякнула крышка телефона, и вслед за этим послышался голос Ла. Она спрашивала, могут ли «люди» сейчас принять нескольких гостей с острова.

— Я буду очень рад видеть этих господ, — сказал Зальтнер. — Мой друг в настоящий момент отсутствует, но я его сейчас вызову.

XII МЕЖПЛАНЕТНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

Марсианское население острова было довольно многочисленно; оно состояло приблизительно из трехсот обитателей; среди них имелось около двадцати пяти женщин, детей же совсем не было. Образ жизни этой колонии не соответствовал привычкам марсиан на их собственной планете. Остров не заселялся семьями, колонисты представляли собой избранный отряд типа военных организаций, по образцу тех, которые снаряжались для выполнения особо важных общественных работ. Но и здесь считались с основной потребностью нумэ — с их стремлением к возможно большей индивидуальной независимости. Отдельные колонисты, сообразно своим личным наклонностям, объединялась в группы и соответственно этому выбирали себе жилище на острове. Каждая из таких групп управлялась одним из старших чиновников, который руководил порядком работ. Кроме того, в каждой группе была дама, заведовавшая общим хозяйством и наблюдавшая за распределением съестных припасов и за правильным действием автоматов, обслуживаемых поочередно всеми членами группы.